Тень Луны

Тут раздался звонок по внутреннему. Настойчиво, он отрывал меня от, пожалуй, самого интересного в моей небогатой оперативной практике допроса.

– Саша, – ощущаю, как голос Мостицкого жестко режет слух. – Есть дело, зайди.

– Я принимаю объяснение, Иван Иванович, – решил я отсрочить заход на ковер, но шеф ничего не хотел слышать.

– Отложи допрос, и срочно ко мне, – приказал, как отрезал, полковник и положил трубку.

Что там такого срочного случилось? Мне остается лишь просить Колохатько меня подождать.

– Занимайтесь-занимайтесь, – уверил меня Аристарх, когда я выводил его из своего кабинета, выходя следом. – Я подожду вас в холле.

Прохожу к приемной полковника и уже на пороге слышу растерянный, раздирающий душу женский плач.

Ежегодно в столице пропадают до 300 девушек в возрасте от 16

до 30 лет, судьба многих остается неизвестной.

Из материалов пресс-службы министерства внутренних дел.

ПЕРВАЯ ФАЗА

Моему вниманию сразу бросилось выражение лица шефа – внимательное, сосредоточенное и сочувственное. Даже его пышные усы казались поникшими. Я знаю, таким он бывает, когда произошло тяжкое преступление. Но больше привлек взгляд в кабинете объект сочувствия. Комната, будто солнечная система, вращалась вокруг него. От его вида ответной болью сжималось сердце.

Женская фигурка, ссутулившись, сидела на стуле перед Мостицким. Лицо, потемневшее от горя, с черными от бессонницы кругами под глазами излучало ауру беды. Влага слез блестела на впалых щеках. Так выглядят несчастные жены. Или матери. Те женщины, кому есть, кого терять.

– Саша…. Это Любовь Ивановна, с обращением об исчезновении дочери, – представил заявительницу шеф.

По возрасту она моложе моей мамочки. Сколько же лет ее дочке?

– Елена Соколовская, двадцать лет. Вчера вечером не вернулась домой. Дежурный не принял заявление, так как еще не прошло трех суток, и Любовь Ивановна зашла ко мне, – И Мостицкий представил меня плачущей женщине. – Это Александр Рудный, опытный оперативник (ничего себе, отметил я). Он примет у вас заявление, и обещаю, Любовь Ивановна, сразу начинаем розыск вашей дочери. Сделаем все возможное.

– Спасибо, – сиплым от плача голосом проговорила мама девушки. Она, похоже, только отходила от истерики. Вот почему Мостицкий потребовал взяться за дело немедленно и отложить допрос Колохатько. Даже его выдержка не позволяла опытному менту терпеть слезы матери. Иваныч старался показать работу, чтобы скорей ее успокоить.

– Вы проходите в 101-й кабинет, – попросил шеф маму, – А ты, Саня, подзадержись на минутку.

Когда за матерью пропавшей девчонки закрылась дверь, Мостицкий протянул мне оставленную на столе фотографию.

– Бери-ка. Красивые девчата по твоей части, так что занимайся. Прими заявление и начинай розыск, только сразу.

Девушка с яркими синими глазами и припухлыми губками смотрела на меня с фотографии. Чистый, наивный взгляд из-под длинных ресниц. Локоны вьющихся русых волос лишь подтверждали, что девчонка, наверняка, нравилась парням.

– Почему я, Иван Иваныч? – решил, все же, уточнить.

– А ты у нас самый молодой, – бодро ответил шеф. – Одного с ней поколения, должен разбираться, что у молодых девочек делается в голове. А найдешь ее, глядишь, и женишься. Смотри, какая дивчина, высший класс. – И добавил задумчиво, – Могла, конечно, загулять, но не похоже. Что-то с этой красотулей стряслось.

С интуицией старого волка спорить смешно, так что доверяем Иванычу, и я, как говорится, беру под козырек.

– Очень деликатно поработай с мамой, – наставляет шеф. – Она считает дочку образцом порядочности, говорит, что та без причины не прийти домой, не предупредить, не могла. Рыдала так, что еле привел ее в чувство. Будь вежлив, вникни в детали.

– Есть, – отвечаю я. Из головы не выходит Колохатькина тема, а тут еще это дело.

– Пообщайся со всеми подругами, знакомыми, – продолжает Мостицкий. – Сегодня и начинай, один. Завтра дам тебе в помощь Кольцова, – и повернув голову к окну, словно заглядывая в него, как в будущее, произносит. – Думаю, ты ее найдешь.

Раз шеф так думает, значит так и будет, и я воодушевленно направляюсь к своему кабинету. Колохатьки ни в холле, ни в коридоре не обнаруживаю, наверно, вышел на улицу подышать. Что ж, после прерванного допроса полезно. Любовь Ивановна уже ждала меня, сидя возле моего стола. Женщина выглядела несколько спокойней, вот и хорошо. Сейчас быстро отработаем, и я еще успею допросить профессора.

– Любовь Ивановна, расскажите, пожалуйста, когда вы видели дочь последний раз? – начинаю я. – И поподробней, куда, по вашим сведениям, она ушла, с кем, когда должна была вернуться?

– Извините, забыла, как вас зовут, – дрожащим от волнения голосом переспросила Любовь Ивановна.