Тень луны

Отличие между весенними каникулами у студентов и школьников бросалось в глаза. То, что он средь бела дня шел по улице не в форме, означало, что в школе — каникулы. Я засмеялась.

Я могла бы без всякого стеснения подбежать и окликнуть его, но из-за температуры мне все было лень, поэтому я шла в его сторону, не меняя прежнего темпа. Тут и он зашагал в ту же сторону, и совершенно естественно получилось, что я иду по улице за ним следом. Он шел быстро, мне не хотелось бежать, и я никак за ним не поспевала.

Я наблюдала за Хиираги. Без формы он был симпатичным мальчиком, люди обращали на него внимание. Он важно шагал, одетый в черный свитер. Высокий, длинные руки и ноги, ловкий и ладный. Конечно, если такой парень, потеряв любимую девушку, вдруг начинает ходить в школу в девчачьей форме, которая, как выясняется, ее подарок на память, девчонки ему прохода не дадут. Так думала я, смотря ему в спину. Сразу потерять и старшего брата, и любимую девушку — такое редко случается. Это предел. Если бы я была школьницей, скучающей от безделья, мне бы, наверное, захотелось вернуть его к жизни своими силами, и я бы влюбилась в него. Во времена бесшабашной молодости девочкам это больше всего нравится.

Если окликнуть его, он улыбнется. Я это знала. Но мне почему-то показалось, что нехорошо окликать его, идущего в одиночестве по улице, — да и что вообще я могу сделать для другого человека. Наверное, я сильно устала. Мой разум ничего не воспринимал. Мне хотелось как можно скорее добраться до того мгновения, когда воспоминания станут просто воспоминаниями. Но сколько бы я ни бежала, расстояние оставалось огромным, и когда я думала о том, что будет дальше, мне было одиноко до содрогания.

Вдруг Хиираги остановился, и я тоже невольно остановилась. Это действительно походило на слежку, я рассмеялась и, наконец, пошла было к нему, как вдруг заметила, куда он смотрит.

Хиираги пристально смотрел на витрину теннисного магазина. По его невозмутимому виду я поняла, что он смотрит просто так, без всякой цели. Но именно это лучше всего говорило о том, что творится у него в душе. Как импринтинг, подумала я. Так утенок, который ковыляет за первым движущимся существом, принимая его за мать, трогает любого, кто видит его.

Так сжимается.

В весеннем свете, среди толпы он, забыв обо всем, пристально смотрел на витрину. Наверное, когда он видел ракетки, его охватывали воспоминания. Так же, как я успокаивалась, вспоминая о Хитоси, только когда была вместе с Хиираги.

Я видела, как Юмико-сан играет в теннис. Когда я впервые познакомилась с ней, она показалась мне очень миленькой, но обыкновенной, жизнерадостной, спокойной девушкой, и я никак не могла взять в толк, чем она смогла очаровать такого странного парня, как Хиираги. Хиираги был от нее без ума. Внешне он выглядел тем же самым Хиираги, но что-то в Юмико-сан притягивало его. Они стоили друг друга. Я спросила у Хитоси, в чем тут секрет.

— В теннисе, — засмеялся Хитоси.

— В теннисе?

— Да. Хиираги говорит, что она круто играет в теннис.

Стояло лето. На школьном корте, под ярким солнцем, я, Хитоси и Хиираги наблюдали за финальным матчем Юмико-сан. Чернели тени, в горле пересохло. Все тогда было ярким и ослепительным.

Она действительно здорово играла. Будто другой человек. Не та девочка, которая бежала за мной, с улыбкой повторяя: Сацуки-сан, Сацуки-сан. Я удивленно наблюдала за матчем. Хитоси тоже был поражен. Хиираги с гордостью повторял:

— Ну, правда круто?

Она играла в сильный теннис, четко и сосредоточенно передвигаясь по корту, нанося удары, не произнося ни звука. И она в самом деле была сильна. Лицо серьезное — будто готова убить. Но вот последний удар — и в тот момент, когда она выиграла, она оглянулась и посмотрела прямо на Хиираги, по-детски улыбаясь, став обычной Юмико. Незабываемо.

Я очень любила, когда мы проводили время вчетвером. Юмико-сан часто говорила:

— Сацуки-сан, будем всегда развлекаться вместе. Ни за что не расставайтесь.

Я подтрунивала над ней:

— А вы-то сами?

— Ну, с нами и так всё ясно… — смеялась она.

И тут — такое. По-моему, это слишком.

Он, в отличие от меня, наверное, сейчас не вспоминал Юмико-сан. Мальчики не будут нарочно делать себе больно. Но именно поэтому все его тело, его глаза говорили об одном. Вряд ли он когда-нибудь произнесет это вслух. Но если б и сказал — это были бы горькие слова. Очень горькие.

Я хочу, чтобы она вернулась.

Не просто слова — молитва. Невыносимо. Может, и я, стоя на рассвете на каменистом берегу реки, похожа на него. Может, поэтому Урара окликнула меня. Я тоже. Я тоже хочу увидеться. С Хитоси. Хочу, чтобы он вернулся. Хочу хотя бы попрощаться с ним по-настоящему.

Дав себе слово ничего не говорить о том, что видела сегодня, и общаться с Хиираги, как ни в чем ни бывало, я повернула домой, так и не окликнув его.

Температура подскочила. Ничего удивительного, — подумала я. Можно сказать, совершенно естественно — если бесконечно болтаться по улицам, когда и так плохо.