Тень луны

— Ладно, некий Игорь Кононов, по кличке «Хмурый». Фигура не столь известная, но емкая. Я на него уже полгода материал коплю. Один паренек приносит. Хмурый — бывший таксист, в самом конце восьмидесятых был в одной из бригад, которая охраняла первых наперсточников. Парень с головой, иначе, после гибели их лидера, где-то в девяносто третьем, не смог бы сплотить вокруг себя остальных. Его признали авторитетом. Вместе со своими ребятами влился в структуры Флинта. Рос, одним словом.

— Ну и? — новое облачно дыма поплыло в сторону журналиста.

— Ну и вырос! — сердито ответил тот, сам не понимая, почему злится и на кого. — Короче, следующая моя статья будет о нем, об этом Игоре Хмуром. Подвяжу к национальной теме. Страна должна знать своих героев. Есть там кое-какие пересечения интересов с наркотой. А это мой любимый конек.

Бенедиктов усмехнулся и неожиданно произнес:

— А ведь хочется, чтобы русские и кавказцы друг друга перерезали, да?

Журналист ничего не ответил, только взглянул косо, вновь поправляя пышную прическу. В это время и раздался телефонный звонок по личному аппарату. Редактор снял трубку, потом протянул ее Корочкину, пожав плечами:

— Тебя.

— Рома? — услышал журналист вкрадчивый голос. — Это ты вчера написал статью о «Луже»?

— А в чем дело? — вежливо отозвался Корочкин.

— Слушай сюда, олень фаршированный! — тон резко изменился, а акцент остался все тот же — южный. Бенедиктов нажал на кнопку «спикер-фон», чтобы слышать разговор с абонентом. — Это говорю я, Махмуд, вор в законе, знаешь такого?

— Допустим.

— Ты не лепи темнухи. Мусора на «Луже» выступили за славян, но то что случилось — самый большой шаг к войне. Мы расставим акценты, понял? Сами разберемся. Замочим всех, кто воровские законы манает.

— Джихад? — нервно хихикнул Корочкин.

— Утри сопли, молокосос, а то лыбиться вообще перестанешь. Значит, так и пиши: Москва — столица Азербайджана.

Трубку резко бросили на рычаг, журналист поглядел на Бенедиктова, спорадически потирая руки.

— А утром мне звонили из Долгопрудного, — рассеянно сказал он. Сказали, чтобы я написал о «черных» — пусть из Москвы валят, иначе всех засранцев перестреляют. Правда, назвали меня при этом «оленем жеваным». Думаешь, начинается?

— Что у нас может начаться, когда все кончилось? — риторически отозвался Бенедиктов, разжигая трубку.

— Если врага нет, его надо выдумать, — думая о своем, произнес Корочкин. И принялся приглаживать пышную шевелюру.

Главный редактор насмешливо наблюдал за его плавными движениями. Наконец, не выдержал.

— Ты бы постригся, — посоветовал он.

4

Игорь выключил телевизор, прошелся по комнате. Если бы он знал, что в эту минуту о нем и «делах его скорбных» ведут задушевную беседу два милейших человека в редакции «Свежей газеты», то лишь усмехнулся бы. Недоверие к журналистам, не понимающим или не желающим понимать сути происходящих в России процессов, давно сложилось в устойчивую неприязнь к ним. Похоже, они намеренно вводили читающий народ в аллергенное состояние на то или иное явление, ту или иную личность, угрожающую чьим-то интересам. Чьим? Демонизация, приклеивание ярлыков, подмена понятий, взгляд через зеркальное отображение, где правое выглядит левым и наоборот — известный прием действующий на умы и сознание безотказно с самых древнейших времен. Этой технологией пропитана вся история человечества. А по сути, с первой пробы «взять штурмом небо», закончившуюся известно чем, Падением Денницы и ангелов, восставших на Творца. Но это уже иная история, хотя она связана со всеми другими, которые были, есть и будут в этом мире, пока не наступит конец.