Тень луны

Через два дня Игорь уехал из Москвы. Джип-«чероки» мчался в Серпухов, и даже еще дальше — в одну из среднерусских деревень, где уже как три года был восстановлен и действовал храм Святого Иоанна Предтечи, а службу справлял отец Иринарх, по своему легендарная личность, бывший полковым священником российских солдат и проведший почти семь месяцев в чеченском плену. В машине, мягко катившей по дороге, находились также Серж, Михаил и Лера. Она упросила Игоря взять ее с собой, и он ничего не имел против того, чтобы девушка побывала в самой глубинке России, посмотрела как живут люди, побеседовала с отцом Иринархом, умевшим не только располагать к себе людей, но как-то просветлять их, обращая к истине. В багажнике джипа лежала сумка с крупной суммой денег. Часть из них пойдет на реконструкцию других храмов, обустройство воскресных школ, нуждающимся землякам. Другая часть — имеет целевое назначение. Эти деньги будут работать на идею, на будущее России. Распоряжаться ими станут другие люди. Кононов знал, что он — всего лишь одно из звеньев в этой цепи, каждый выполняет свою функцию. Но все они работают на благо Отечества. Необходимо единство. И не важно, кем ты был прежде, главное — кем стал и будешь. Живешь ли ты в презрительно называемой «этой», или «нашей» стране. И если рассматривать криминальный мир с этой точки зрения, то у него впереди оставалось как бы три пути: продолжать формировать неоязыческую империю на осколках России, где решает «право сильного», а «все — против всех»; либо подчинить свои структуры устроителям «нового мирового порядка», влиться в него со всеми зоологическими потребностями; либо исповедовать тайное служение православной России и ее будущему мироустройству, которое станет возможным с обретением монархии. Первые два пути — гибельны. Кононов не сомневался в своей правоте и говорил об этом накануне Роману Корочкину, когда они сидели в ночном клубе, но тот, судя по всему, отнесся к его словам несколько скептически. Его дело. Сейчас, откинувшись на заднем сиденье, Игорь подумал и о Людмиле, которая так неожиданно и стремительно возникла в его жизни, словно ему прямо в руки с небосклона скатилась яркая и далекая звезда, а теперь жгла и ладони, и мозг, и сердце. Он еще не представлял, что выйдет из всего этого — будут ли они вместе или так же внезапно разойдутся, но ему смертельно не хотелось вновь терять то, что удалось обрести, как дар. И, взглянув на сидящую рядом с ним Леру, он почему-то улыбнулся.

— А она красивая! — язвительно сказала девушка, будто угадав его мысли.

— Ну разумеется, — согласился он, чтобы хоть что-то ответить. — А Гена Большаков за тобой как хвост ходит.

— Ну его!

Серж вел машину и, не оборачиваясь, сказал:

— Я, господа, женюсь.

Мишель даже подпрыгнул на сиденье, ударившись белобрысой головой о крышу. Это было новостью.

— Врешь! На ком? Я ее знаю?

— Так ведь — начал тот и остановился. Потом махнул рукой, дескать все равно, и продолжил: — Накинь ремень безопасности, а то вывалишься. Лариса это.

— Кто? — у Михаила округлились глаза. Сейчас он не актерствовал, даже у Игоря стало слегка не в порядке с нижней челюстью. Лариса? Боевая подруга? Профессиональная путана? Впрочем, что здесь особенного? Говорят, именно из проституток выходят самые лучшие жены.

— Не советую, — все же, сказал он. Но добавлять древнюю мудрость, что у связывающегося с блудницей истребляется душа, — не стал. А если они действительно любят друг друга? Зачем вмешиваться?

— У него просто шизоидальная паранойя, — объяснил Миша. — Это бывает, проходит. Нужен молоток и лобзик, а лоботомию я сделаю хоть сейчас, на ходу, он может даже продолжать руль держать.

— Дам в глаз! — огрызнулся Серж. Мишель внимательно посмотрел на него, вздохнул и отвернулся. Больше этой темы не затрагивали. Показался Серпухов…

Проскочив городок, они еще пол часа тряслись по разбитой дороге, пока не оказались у цели. Их ждали. Отец Иринарх вышел на ступени храма, благословил приехавших. Тепло поцеловался с каждым из них, почему-то погрозил Лере пальцем, отчего она засмущалась и растерялась, но потом поняла, что он просто выдает авансом то, что скажет после исповеди. В приходе Кононов передал помощнику отца Иринарха сумку. Войдя внутрь, где перед аналоем теплились несколько свечек, Игорь встал коленопреклоненно на молитву под иконой Иоанна Воина. Теперь его ничего не отвлекало и не сдерживало, он заглушил в себе все преследующую суету, грешные помыслы, тревогу, терзающие сомнения. Ему было светло и радостно, как никогда. Потом он исповедовался и причастился у батюшки.

Вечером, после службы, где собрались прихожане церкви, почти вся деревня, Игорь долго бродил с настоятелем по окрестным проселкам, беседовал обо всем. Темнело. Августовская ночь опускалась на землю, покрывая блестящей позолотой купола церкви.