Тень мальчика

Несколько сканированных фотографий. Семейный портрет, сделанный более полувека назад. Явно в тропиках. Мужчина, женщина и два мальчика. Еще два снимка. Те же люди, но в городе. На заднем плане – вывески на испанском. Патриарх семьи Густав с женой и двумя детьми. Младший – скорее всего, отец Джоеля.

И еще один документ, на этот раз в Word. Данни щелкнул правой кнопкой – записи сделаны за день до исчезновения Джоеля.

Кристофера похитили в июне 1970 года.

Маму и папу нашли мертвыми в сентябре 1979 года. Почему именно в усадьбе?

Мари Бенуа умерла в 1978 году. Как?

Судя по всему, Клингберг видел связь между этими событиями – исчезновением брата и смертью трех людей. Фотографии… на фотографиях его отец, дяди и дед с бабушкой. Очень старые снимки, сделаны почти наверняка в Доминиканской Республике. А кто такая Мари Бенуа? Член семьи? Если нет, то почему Клингберг упоминает ее наряду с ближайшими родственниками?

* * *

На следующее утро ровно в десять ноль-ноль, ни минутой раньше, ни минутой позже, Катц переступил порог головной конторы «Клингберг Алюминиум» в Васастане. Секретарша попросила его подождать в вестибюле. Помещение большое, но обставлено скромно, почти аскетически. Светло-серые стены, черное ковровое покрытие. Тихое жужжание кондиционера. Несколько газет на журнальном столике. Зато вид из окна просто величественный: на Ванадис-парк, Веннер-Грен центр и чуть подальше – залив Бруннсвик.

Он подошел к автомату на стене и налил в бумажную кружку кофе. Пока кофе остывал, позвонил Ангеле Клингберг, но она не отвечала – ни по домашнему, ни по мобильнику. Он ждал довольно долго, потом набрал номер Юлина. Рассказал вкратце, чем занимался, что накопал в подземном гараже, что кто-то из полиции тоже интересовался записью с камеры видеонаблюдения, хотя официально следствие прекращено. Юлин пообещал проверить и позвонить, как только хоть что-то узнает.

Под газетами лежала брошюра – рекламный проспект фирмы «Клингберг Алюминиум». Катц начал его листать, вполне машинально – до тех пор, пока не наткнулся на портрет основателя фирмы Густава Клингберга. Под фотографией коротко изложена история предприятия.

Густав родился в 1914 году в Доминиканской Республике. Старший сын в семье миссионеров. Поступил в Высшую техническую школу в Гаване, на факультет, готовивший горных инженеров. Закончив, вернулся на остров и начал свое дело.

За короткое время ему удалось сколотить приличное состояние. Сахарная промышленность, но главное – боксит. Вместе с американской горнодобывающей компанией он внедрил технологию облагораживания боксита для производства алюминия и огнеупорной керамики.

Дальше написано, что в начале сороковых годов основатель фирмы женился на Лизбет, дочери еще одного шведского миссионера, отцовского знакомого. В 1941 и 1942 году родились два мальчика-погодка, Понтус и Ян.

В начале пятидесятых семья переехала в Швецию – оказывается, по стратегическим соображениям. Так и написано: «семья переехала по стратегическим соображениям». Здесь Густав основал концерн «Клингберг Алюминиум» с управлением в Стокгольме. Предприятие закупало в Вест-Индии и Африке боксит и производило автомобильные диски, подшипники, детали фюзеляжей для самолетов, фасадные и крышные покрытия для строительства. Через несколько лет группа Клингберга контролировала целый конгломерат металлургических предприятий.

На последней странице брошюры семейный портрет, сделанный в конце шестидесятых. Наверняка задуман как демонстрация преемственности и добропорядочности концерна. На веранде дома в Юрхольмене стоят Густав Клингберг, его жена Лизбет, двое их взрослых детей и четверо внуков. Джоель совсем крошечный, в левом углу, рядом со своим старшим братом Кристофером, если верить тексту.

Катц уставился на фотографию, не веря своим глазам.

Кристофер был чернокожим!

Джоель никогда не рассказывал, что Кристофер не родной его брат, а усыновленный.

Впрочем, почему – мальчики были явно похожи, как будто среда и в самом деле влияет на внешность. Или дети умеют, как хамелеоны, менять свою внешность в зависимости от требований этой самой среды.

Катц отложил проспект. Телефонистка за стойкой положила трубку, посмотрела на Катца и неожиданно улыбнулась. Тут же явилась секретарша и попросила следовать за ней.

Понтус Клингберг держался просто и естественно, как будто ничего нормальнее и быть не могло – беседовать с совершенно посторонним человеком, который ни с того ни с сего задает вопросы по поводу исчезновения его племянника. Он принял Катца в огромной комнате для заседаний правления. Сидел в удобном кожаном кресле и рассказывал. Вид из окна был не менее восхитительным, чем в приемной.