Тень мальчика

Свело челюсти и появился неприятный привкус во рту, как всегда, когда вспоминала что-то, что хотела забыть, что-то, что мозг услужливо распихал в самые тайные уголки сознания в надежде никогда на эти воспоминания не натолкнуться, убедить, что ничего такого не было… но в самый неподходящий момент они выплывали наружу: нет, голубушка, было, и ничего с этим не поделать.

А вспомнила она позавчерашний разговор по телефону с детьми, вернее, только с Лизой, потому что Арвид прилип к планшету, играл в какую-то игру и подойти не захотел. А Лиза говорила только о щенке, Ула обещал ей щенка. Щенок затмил все, и дочь даже не спросила, когда они увидятся.

Мало того, в конце заявила, что остаток весны хотела бы жить у папы. Можно, мам? Здесь весело, у нас будет собака.

Эва положила письмо на кухонный стол, вернулась в спальню, посмотрела на изумрудно-зеленый, какой бывает только весной, газон в парке Васа и пошла в гостиную.

На журнальном столике так и стоит со вчерашнего полупустая бутылка «Джек Дэниэлс». Или полуполная, как посмотреть. Его трусы валяются на ковре у телевизора. Эва взяла их, приоткрыла дверь в ванную и хотела бросить на пол, но подумала, что Даниельссон может обидеться и повесила на крючок. Она взяла его внезапностью: посреди деловой беседы положила ему руку на причинное место и начала гладить. Эрекция наступила мгновенно. Сдернула джины и трусы и впилась в его член губами. Он кончил через пятнадцать секунд, как подросток. И обескураженно поглядывал на нее, когда она, как ни в чем не бывало, взяла свой стакан с виски.

И остался на ночь.

Какого черта я опять съехала с рельсов? Мне он даже не нравится. Та же история, что на Пасху… последняя капля для Улы.

Посмотрела на мобильник. Три пропущенных звонка от руководства, и еще она обещала помочь правовому отделу – они не знали, как поступить с возвращенными после их вмешательства суммами, почему-то на этот раз бюрократическую процедуру поручили им.

Ничего, всему свое время. Догонит. И с детьми тоже догонит, все встанет на свои места. Сейчас главное – Катц.

Она еще раз поговорила с вахтером в подземном гараже и прижала его не на шутку, когда поняла, что он что-то скрывает. И добилась своего: оказывается, был свидетель, который видел человека в куртке, пригнавшего клингберговский «лексус». Но это не официальные данные, это его личная инициатива – камера в тамбуре. Катц, объяснил вахтер, видел эти кадры.

Естественно, она не стала рассказывать все это Даниельссону. Потом, может быть, когда накопится, что рассказать.

Нелепица на нелепице и нелепицей погоняет. Нелепица. Не лепится. Ничего не лепится. Зачем Катцу вся эта головная боль, зачем притворяться, что он разыскивает Клингберга, лазать по гаражам, беседовать с Понтусом, сидеть в библиотеках… если он сам его и похитил, а вдобавок задумал пришить его жену.

Она легко узнала, кто этот мальчик из гаража. Обратилась в отдел борьбы с наркотиками и через пять минут получила ответ: семнадцатилетний героиновый наркоман, Юнас Окессон. Но его уже не спросишь: он уже сутки лежит в морге. Передозировка. Нашли в машине в Мерсте. В руке так и был зажат шприц с остатками героина.

Тоже странно. Парень был чист уже не меньше двух месяцев, и вдруг ни с того ни с сего – смертельный рецидив.

Посмотрела на дверь в ванную. Даниельссон, очевидно, любит постоять под душем. Вот и хорошо.

Вышла в прихожую и открыла его портфель – нет ли еще чего интересного, что он не показал ей вчера.

Выписка из бортового компьютера машины Клингберга. Если Даниельссон хватится, можно ему сказать, что он просто-напросто забыл распечатку у нее.

Пятьдесят миллионов крон… Эва вернулась в кухню. Она попросила оперативников отдела экономических преступлений связаться с Интерполом и узнать обо всех крупных трансферах из Швеции на Виргинские острова за последний год. Она понимала, что это потребует времени, в зависимости от уложений об охране банковских тайн, принятых на этих «Девственных» островах.

К ее облегчению, Даниельссон вышел из ванной полностью одетый. Кофе она уже сварила и поставила на стол.

– И как ты?

– Что – как?

– После вчерашнего… После того, что случилось?

Она налила ему кофе.

– Знаешь, Оскар, – она изо всех сил старалась сохранить дружеские интонации, – давай забудем эту историю. Ничего не случилось. Расскажи лучше про следствие… скорее всего, ты не все рассказал, я тебя прервала.

Физиономия обиженная.

– По-моему, все.

– Ты сказал, что, когда нашли труп Ангелы, компьютер был включен.

– Да… на слайд-шоу.

– Что за слайд-шоу?

– Семейные снимки. В основном отпускные.

– В случайном порядке?

– Понятия не имею.

– И как ты думаешь, кто зарядил это шоу? Преступник?

– Или жертва. Во всяком случае, после убийства никто компьютер не выключил. Кстати, я тебе сделал копию накопителя с компьютера Клингберга, если понадобится что-то уточнить насчет «Клингберг Алюминиум». Там наверняка и снимки найдешь, если так уж любопытно.