Тень мечей

Как бы там ни было, слова Мириам возымели ожидаемый эффект. Саладин встал с трона и подошел к заключенной. Зейнаб замерла, не зная, как себя вести, когда султан обходил вокруг нее. Его шершавые руки, загрубевшие от боев и жизни в пустыне, ощупали ее шею. Заметив след от кнута, султан расстегнул рубаху женщины, обнажив верхнюю часть спины.

Мириам чуть не стошнило. Все плечи Зейнаб покрывали шрамы, кожа сморщилась и кое-как затянулась вокруг ран. Когда ее печальный секрет был раскрыт, Зейнаб не смогла больше сдерживать рыданий.

Мириам заметила, как изменилось лицо Саладина: из рассудительного судьи он превратился в разгневанного воина. Он повернулся к телохранителю, конвоировавшему женщину из тюрьмы. Тот был на голову выше султана, но под пристальным взглядом господина съежился, а его густые коричневые усы нервно задергались.

— Твоих рук дело? — Несмотря на холодный тон, Саладин говорил негромко, почти шепотом. Мириам почувствовала, как по спине пробежал холодок. В этом спокойном голосе угрозы слышалось больше, чем в воплях разозленного человека.

— Нет, сеид. Клянусь Аллахом. Я никогда не поднял бы руку на женщину, — ответил телохранитель.

Саладин долго и пристально смотрел телохранителю в глаза, как будто хотел проникнуть в его душу. Затем он повернулся к Зейнаб:

— Кто это сделал?

Зейнаб зашлась в рыданиях и, прикрыв рот рукой, покачала головой.

— Отвечай султану!

— Мой… мой муж… кнутом. — Она захлебывалась рыданиями, но слова, заглушаемые всхлипами, резанули Мириам по сердцу. Не нужно быть Синдбадом и путешествовать в дальние дали, чтобы повстречаться с чудовищами. Ты сталкиваешься с ними каждый день, хотя они и приняли обличье благообразных людей.

После того как Саладин выслушал признание женщины, его лицо вновь стало безразличным, все чувства спрятались в потайные уголки души. Он внимательно осмотрел синяки, прежде чем застегнуть рубаху и скрыть позор обвиняемой от окружающего мира.

— Некоторые синяки старые. Тебя избивали и раньше, до этого предполагаемого происшествия с рабом?

У Зейнаб не осталось сил говорить, она лишь слабо кивнула. Саладин повернулся к Юнусу ибн Вараку, гнев повелителя пал на «жертву» преступления.

— Скажи мне, торговец коврами, разве мужчине, оплоту общества, гоже избивать супругу, словно мула?

Ибн Варак побледнел. Он явно не ожидал, что дело примет такой поворот.

— Я лишь время от времени учу ее дисциплине. Это мое право.

Мириам захотелось прямо здесь и сейчас выцарапать ему глаза.

— Я вижу. — Саладин вернулся на свое место, в его голосе вновь зазвучал металл: — Я разрешил ваш спор. Поскольку ты не можешь представить четырех свидетелей, чтобы подкрепить свое обвинение, как того требует Коран, я признаю Зейнаб бинт Акиль невиновной в супружеской измене.

В зале удивленно зашептались, но испепеляющий взгляд визиря заставил всех замолчать.

— И согласно Корану я признаю Юнуса ибн Варака виновным в том, что он выдвинул ложное обвинение, запятнав честь непорочной женщины. Приговариваю его к восьмидесяти ударам плетью. Нет, кнутом.

Юнус стал протестовать, но его тут же схватили стражники и потащили прочь из зала правосудия. Присутствующие, изумленные происходящим, притихли. Мириам была ошарашена не меньше остальных. В Коране также было установлено наказание за неспособность представить четырех свидетелей прелюбодеяния — в ответ на скандал вокруг Айши. Последнее средство было призвано защитить честь женщины от досужих сплетников и тех, кто ради корысти хотел избавиться от своих жен. Но с течением времени об этом пункте забыли, поскольку из-за жизненных превратностей и упадка культуры снизилась ценность женской чести.

В этот момент Мириам поняла, почему подданные так преданы своему султану, — он являлся живым воплощением справедливости и моральных ценностей, которые были присущи Мухаммеду и его ранним последователям. Мусульмане всегда говорили о золотом веке, о днях правления праведных халифов, как будто превознося минувшую эру. Саладин чудесным образом стал воплощением этой золотой эры.

Зейнаб была слишком потрясена событиями сегодняшнего дня и никак не реагировала. Она пришла сюда, полагая, что ее ждет смертная казнь, поэтому не выражала никакой жалости к жертве. Несчастная женщина наконец подняла голову и встретилась взглядом с Саладином, будто ища подтверждения, что все это не жестокая шутка и ее действительно не казнят. Саладин ответил ей улыбкой.

— Если пожелаешь, я разведу вас и отправлю тебя в родительский дом, — сказал султан.

Зейнаб упала на колени и ударилась лбом о землю.

— Навеки останусь твоей благодарной слугой! — воскликнула она.

Саладин опять встал с трона и подошел к лежавшей ниц женщине. Обнял ее за плечи и помог встать.

— Благодари Аллаха. Надеюсь, ты забудешь прошлое и когда-нибудь встретишь настоящую любовь. Нет в жизни мгновения прекраснее, когда встречаешь сердечного друга.