Тень мечей

— И что все это значит? — Ричард был слишком измучен после своей недавней встречи со смертью, чтобы попусту тратить время.

Уильям виновато откашлялся — он, бесспорно, жалел о том, что сейчас находится именно здесь.

— Моим людям удалось совершить набег на шатер неприятеля, — сообщил Уильям, и по его тону было понятно, что он смущен тем, что набег оказался удачным. — Там обнаружили этих женщин и взяли их в плен.

— Прекрасно, как и прекрасны эти девы, но на будущее, Уильям, прикажи своим людям привести полководца или кого-то из высших чинов, чтобы можно было поторговаться. — Ричард устало покачал головой. Неужели всех в этом походе нужно учить? Король подошел к резному дубовому столу со знаками королевского отличия — атакующим львом — и из хрустального кувшина налил воды в серебряный кубок. Выпил большими глотками, а оставшуюся воду плеснул в измазанное грязью лицо.

— Сир, она утверждает, что приходится дочерью Исааку Комнину, — после секундного колебания добавил Уильям.

Ричард повернулся и увидел, что Уильям смотрит на красавицу, взгляд которой по-прежнему был надменным и гордым. А вот это уже интересно! Вторая девушка, скорее всего служанка, вот-вот готова была лишиться чувств. Ричард, не обращая внимания на волнение робкой служанки, подошел к ее госпоже. Правой рукой взял красавицу за подбородок и провел пальцем по ее точеной скуле. Да, он заметил сходство с человеком, который совсем недавно чуть не убил его.

— Как тебя зовут?

Девушка со звуком, похожим на шипение змеи, дернула головой. Интересно, а в постели она тоже шипит?

— Роксана, принцесса Кипра, — ответила пленница, поднимаясь. Она была почти одного роста с Ричардом. Наклонившись к нему угрожающе близко, она произнесла: — Мой отец сотрет тебя в порошок, если хоть один волос упадет с моей головы.

Король улыбнулся, глядя в ее фиалковые глаза и видя, как гордость в них уступает место страху. И все же в отличие от своей хнычущей служанки она, принимая во внимание обстоятельства, держалась молодцом. Ричарда восхитила храбрость Роксаны — по крайней мере, ее вероломный отец дал ей надлежащее воспитание. Если бы его Иоанна оказалась в таком непростом положении и повела себя с таким же достоинством, Ричард, вне всяких сомнений, гордился бы сестрой. А еще он понимал, что отец сделал бы все, чтобы освободить Иоанну из вражеского плена.

— На это я и рассчитываю, — признался Ричард. Он повернулся к Уильяму: — Пожалуйста, проводи леди Роксану в более подобающие покои. Уверен, ее пребывание у нас надолго не затянется.

Уильям взглянул на заплаканную служанку, но Ричард едва заметно покачал головой. Рыцарь побледнел, но поклонился и взял Роксану за руку, чтобы увести. Принцесса и с места не сдвинулась. Не сводя глаз со своей служанки, она твердо произнесла:

— Я никуда не пойду без Луизы.

Ричард повернулся к Роксане, придав своему лицу самое учтивое выражение.

— Нам нет от нее никакого проку, — сказал он. — Эта девушка немедля будет возвращена в лагерь твоего отца.

На лице Луизы отразилось облегчение, но слова короля, кажется, не убедили принцессу. Уильям мягко подтолкнул Роксану к выходу, и она наконец повиновалась. Ричард заметил, что Уильям, уводя принцессу из шатра, избегает смотреть на служанку.

Луиза пала ниц перед королем и стала целовать его руку.

— Благодарю, ваше величество, — залепетала она высоким дрожащим голосом. — Я расскажу императору о вашем милосердии.

Ричард проигнорировал ее слова и, повернувшись к Болдуину, низким бесстрастным голосом произнес:

— Можешь до заката наслаждаться компанией этой малышки. Когда насытишься, отошлешь ее голову Исааку со словами: если к рассвету он не сдастся, та же участь ожидает его Роксану.

Болдуин кивнул и бросил взгляд на лежавшую на полу девушку. Лицо Луизы побелело, она не могла поверить услышанному. Не глядя на несчастную пленницу, Ричард неспешно покинул шатер, но ее крики преследовали его, перекрывая даже какофонию предсмертной агонии на поле брани.

Глава 19 ИМПЕРАТОР КАПИТУЛИРУЕТ

Сэр Уильям стоял на окраине главного лагеря крестоносцев, наблюдая, как месяц, на мгновение показавшийся из-за облака тумана и дыма, окутавшего долину, вновь исчез из виду. У него было такое чувство, что грудь его как будто сдавило в печально известных тисках, которые использовали мучители-итальянцы. В то же время плечи его согнулись под гнетом вины и стыда. Казалось, все его тело вот-вот взорвется — уж лучше умереть, чем столкнуться с жестокими последствиями своей оплошности.