Тень мечей

Маймонид прервал поток своих мыслей, внезапно глубоко устыдившись. Конечно, она знала о подобных ужасах больше, чем он желал в том признаться. Единственная выжившая после резни, устроенной франками, молчаливая свидетельница смерти собственных родителей, она еще ребенком познала больше ужаса и горя, с которым не в состоянии справиться большинство уже взрослых мужчин.

Именно поэтому она и должна была бежать из Палестины, пока еще есть возможность. Мириам не заслужила того, чтобы вновь пережить душевное потрясение. Ей следует нежиться в тени одного из своих любимых внутренних садиков в Каире и наслаждаться чтением трудов Аристотеля и Демокрита. Она не для того сумела выжить, чтобы корчиться на коленях в разрушенном городе, ожидая, когда взмах меча освободит ее от изощренных пыток крестоносцев.

Выйдя из спальни племянницы, Маймонид направился в небольшую кухню. Он брел по коридору, вспоминая видения из ночного кошмара и вздрагивая от нахлынувшего волнения. Видения были такими яркими, так похожими на реальность. Казалось, Маймонид перенесся во времени на столетие назад и стал свидетелем завоевания Иерусалима; совсем как мусульмане, уверовавшие в то, что Мухаммед во время ночной прогулки вознесся к небесам, где не властно время и пространство.

Но зачем? Если Бог показал ему истинное видение, то с какой целью? Подготовить к тому, что должно произойти? Или показать, что подобное зло не может и не должно повториться? Так или иначе, размышляя о печальной истории своего народа, он сомневался, что верно последнее.

Таков круговорот истории. Победа сопровождается поражением, которое, в свою очередь, сопровождается победой и вновь поражением. Несмотря на то что при дворе Саладина собралось много ученых мужей, подобных Маймониду, которые знали, что течение времени неизбежно унижает тех, кого возвеличивает, новость о быстрой победе Ричарда над киприотами, достигшая дворцовых стен, повергла придворных в ужас. Каким недолгим оказался сладкий вкус мира! Теперь им придется посмотреть правде в глаза и признать свои притязания на безраздельное властвование на Святой земле в течение тысяч лет безнадежными. Этот Ричард Львиное Сердце доказал, что он совсем не дурак и отнюдь не мечтатель, что им нужно тщательно подготовиться к неотвратимому нападению.

Раввин понимал, что Бог посылает детям Авраама страшного противника, дабы испытать их веру. Маймонид налил себе из глиняного кувшина стакан воды и с жадностью выпил. Не переставая размышлять над тем, был ли его сон пророческим, Маймонид задавался вопросом: неужели он, ставший свидетелем освобождения Священного города, обречен вновь увидеть его порабощение?

Глава 21 ДЖИНН В ТУМАНЕ

Корабль с провиантом попал в завесу густого тумана, нависшего над морем. Подобно рассерженному дыханию сказочного змея, который, согласно молве, мог обвить землю, туман как бы предупреждал: поворачивайте назад, глупцы, пока не оказались в царстве, где властвуют ужас и страх. Самир ибн Ариф слышал все эти сказки, начиная от фантастических легенд о сражениях Синдбада-морехода с морскими чудовищами и заканчивая слухами о том, что на западе, за горизонтом, есть великие страны, где золото течет, словно мед. Он отмахивался от подобных историй, считая их выдумками людей, которые слишком много времени проводят в море и поэтому, ступив на твердую землю, впадают в пьяное оцепенение. Но сейчас, глядя на непроницаемый туман — дьявольскую мглу, как называли ее между собой моряки, — Самир задумался над тем, а нет ли в древних предостережениях доли истины?

Самир, будучи капитаном «Нур аль-Бахра», что означало «Свет реки», сейчас жалел о том, что судно не является таковым в буквальном смысле слова. Его моряки, с факелами в руках стоявшие на палубе галеры длиной в сто тридцать локтей, которая была построена из лучшего ливанского кедра, как будто протягивали жертвы духам, населяющим море. Зная суеверность своей команды, Самир не сомневался, что многие из них, скорее всего, этим и занимаются. Что ж, он надеялся, что хотя бы их молитвы будут услышаны, поскольку мерцающего света факелов было недостаточно, чтобы осветить путь кораблю в клубящемся тумане.

Капитан подергал свои жидкие коричневые усики, как он обычно поступал в минуты смущения. Его мать, невысокая тучная женщина с характером скорпиона, всегда била его первым, что попадалось под руку, когда он потворствовал этой своей действующей на нервы привычке. Она наставляла его, что признак истинного мужчины — густая, пышная борода, а козлиная бородка Самира не отвечала ее требованиям. Как ему не хватало матери! Ее непредсказуемых смен настроения. По крайней мере, он знал, чего стоит, когда попадался ей на острый язычок. Но сейчас, находясь в открытом море и наблюдая, как корабль рассекает мрачную завесу тумана, он понятия не имел, что ждет его впереди.