Тень Микеланджело

– Эту девушку тоже необходимо остановить. – Кардинал продолжал задумчиво смотреть на записку. – Это могло бы открыть для нас колоссальные перспективы, особенно теперь, когда Краули не стало.

Он помолчал.

– Прослеживается ли какая-либо связь между этой смертью и девушкой?

– Сомнительно.

– Однако можно сделать так, чтобы это выглядело подобным образом.

– Предположительно.

– Кто тебе потребуется?

– Сорвино.

– А он в пределах досягаемости?

– Да. Он ждет приказа вашего преосвященства.

– Приказывать будешь ты, Фрэнсис. Ты должен понять: я не могу иметь к этому отношения.

– Конечно, ваше преосвященство. Если дела пойдут не так, вся ответственность падет на него и на меня.

– Хорошо, если бы нам удалось покончить с этим раз и навсегда. Очень многое поставлено под удар, и не в последнюю очередь репутация Церкви.

– И канонизация одного из ее пап, – указал священник.

– Если ты справишься с этим, то и сам можешь быть причислен к лику блаженных. – Кардинал улыбнулся. – Нам не помешает еще один святой Франциск.

Священник улыбнулся в ответ, но улыбка его была невеселой.

– Святые, ваше преосвященство, не бывают ввергнуты в адское пламя. А вот меня, боюсь, после того, как это будет сделано, ждет именно такая судьба.

– Не исключено, – согласился кардинал. – Но может быть, я сумею добиться того, чтобы ты, пока пребываешь в здешнем, земном аду, носил епископскую митру. Ты ведь хотел бы этого, Фрэнсис?

– Я не ищу наград, ваше преосвященство, а лишь исполняю свой долг. В этом заключается моя служба.

– Ничей долг, Фрэнсис, ни человека, ни священника, не может заключаться в том, чтобы вычищать нравственные испражнения за тем, кому следовало бы быть образцом морали.

– Всякий священник не более чем человек, ваше преосвященство. От рождения до смерти он человек. А Папа всего лишь священник.

Кардинал мягко улыбнулся.

– И ты будешь учить меня религиозной этике?

– Это простая доктрина.

– Которую мы все усвоили давным-давно, еще в семинарии. Однако обычного человека сочли бы извергом за то, что совершил этот викарий Христа. В прежние времена его бы сожгли. А ныне ему предстоит стать святым.

– Прошу прощения за банальность, ваше преосвященство, но пути Господни неисповедимы, и нет предела чудесам Его.

– Сомневаюсь, Фрэнсис, что это имеет отношение к Господу или Его чудесам, – заметил кардинал. – На сей счет я очень сильно сомневаюсь.

ГЛАВА 10

Дилэни и Финн остались в квартире одни. Он присел рядом с ней на кушетку, а когда заговорил, голос его оказался тихим и мягким, с оттенком сочувствия, каковое, по ее разумению, не могло быть искренним, потому что этот человек явился из «Адской кухни» Нью-Йорка, а не с дублинской Фейд-стрит. Впрочем, по правде сказать, и о том и о другом месте она знала лишь понаслышке. Просто-напросто природный здравый смысл уроженки Среднего Запада заставлял ее настороженно относиться к людям, демонстрирующим избыточную отзывчивость без видимых на то причин.. Мать с детства учила ее не доверять незнакомцам, предлагающим сладкие конфеты.

– Возможно, это был всего лишь наркоман, искавший денег или чего-нибудь на продажу, – сказал детектив. – Страшное дело, конечно, но это убийство и убийство доктора Краули кажется ужасным совпадением. Я уверен, вы это понимаете. К тому же у вас с ним сегодня вышел спор, ну и все такое.

– Не понимаю, какая тут может быть связь.

– Я тоже, Финн. Я для того и пришел сюда, чтобы разобраться, есть связь или нет.

– Ее нет.

– А из-за чего у вас вышел спор?

– Расхождение во мнениях относительно искусства. Я нашла рисунок, застрявший в задней части ящика для хранения. Я была уверена в том, что он принадлежит Микеланджело. Доктор Краули думал иначе. Мы поцапались. Он меня уволил.

– Расхождение во мнениях вряд ли может послужить причиной для увольнения.

– Согласна.

– Тогда почему он так поступил? – спросил Дилэни, спокойно улыбаясь. – Непонятно, Финн, не так ли? Опять загадка.

– Мне кажется, его возмутило то, что какая-то зеленая практикантка посмела ему возражать. Самомнение у него было размером с небоскреб.

– Он был знаком с этим молодым человеком, Питером?

– Точно не скажу, но думаю, что не был.

– У вас нет соображений насчет того, кто мог так разозлиться на Краули, чтобы пойти на убийство?

– Я не очень хорошо знала директора.

– А что случилось с рисунком Микеланджело? Финн нахмурилась. Вопрос показался ей странным, о чем она тут же и сказала.

– Полагаю, рисунок Микеланджело должен представлять ценность, – пояснил Дилэни.

– Конечно.

Он пожал плечами.

– Вот вам и мотив для убийства.

– В последний раз, когда я видела рисунок, он был в руках у Краули. Я бы положила его обратно в обложку…

– А зачем вы вообще его вынули? – резко спросил Дилэни.

Финн заколебалась. Почему его так интересует рисунок? Ей казалось, что он не имеет никакого отношения ни к смерти Питера, ни даже к смерти Краули. Она сняла обложку, чтобы получить при фотографировании более четкое изображение, но об этом решила умолчать. Во всяком случае, пока.

– Я хотела получше его рассмотреть. В общем, тут она не солгала.

– Но рисунок был снова в обложке, когда он держал его?

– Да.