Тень на обороте

А вот я боюсь. Здесь, на дальних северных островах, как нигде ощущается ее тяжкое дыхание. Словно идешь по самому краю бездны.

Я свернул поближе к кромке леса. Лес здесь знатный — густой, сытый, давно предоставленный сам себе. Не живой, но самоуверенный. Через равные промежутки маячат древостражи — давно высохшие, скрючившие черные ветки-руки.

«…это сторожевой остров. Сейчас почти все они ушли под воду и корабли даже над затонувшими островами пройти не могут. Когда Оборотней оттеснили на окраину архипелага, они еще долго держали оборону. Пепельными острова стали зваться именно в те времена…»

А люди продолжают исчезать до сих пор.

Я прищурился, внимательнее оглядываясь. Ага, вот они… Бороздки засохшей почвы, изогнутые в мерзкой ухмылке. Ловчие рты. Закрыты навечно, с тех пор как сгинули создавшие их чародеи. Слишком старые ловушки. Их тут сотни, но практически все давно не действуют.

Запрокинув голову, я полюбовался мирным плеском листвы над головой. Сделал шаг и застыл на одной ноге, облившись холодным потом. Из теплого осеннего дня меня будто окунули в лютую морозную полночь — обжигающая стужа, ослепляющая темнота. Амулет на шее дернулся и мгновенно раскалился…

Медленно опустив взгляд, я обнаружил, что стою на скрещении теней от веток. Теней — четких, графитовых, — было много, но те, на которые я неосторожно наступил, были неприятно блеклыми. Ветер шевельнул ветки. Тени сместились, рождая новую ловушку… Я аккуратно попятился, озираясь. Траву, дорогу, камни пересекали легкие, смертоносные росчерки. Не заметишь, если не знаешь.

А потом я, наконец, обнаружил и людей…

В себя пришел через несколько минут. Посидел, привалившись к замшелой спине валуна, отползя подальше от того места, где мой желудок попытался вывернуться на изнанку, кое-как поднялся на ноги и побрел к побережью.

Слева берег дыбился скалами, зев темной пещеры удалось обнаружить не сразу.

— …не понимаю, — произнес приглушенный голос Эввара, раздробленный о множество каменных плоскостей, — ведь установлено, что виной падения самолета был вовсе не он.

— Это неважно, — отозвался Малич. — Он источник любых несчастий. Все, кто находится рядом с ним — рискуют своей головой. Не забывайте об этом, Эввар. Он и есть беда. Понимаете?

— Вы тоже верите, что с гибелью последнего Оборотня, мир изменится к лучшему?

— Я убежден, что он — причина слишком многих бед.

Они умолкли, как только я показался в косо срезанном проеме, ведущем в обширную гранитную полость. Внутри было светло и достаточно сухо. Сводчатый потолок оброс мелкими, каменными сосульками, посаженными густо, как ворс. Справа, у стены чернел след старого кострища.

— Райтмир! — слишком бурно обрадовался захваченный врасплох Эввар, шатко ступая навстречу по вороху мелких рыбьих костей. — Мы как раз думали идти вас разыскивать. У нас хорошие новости! Мы обнаружили следы мага Кассия! — Он потряс завернутыми в потрескавшуюся кожу свитками.

Малич наблюдал издали, сквозь недобрый прищур, как через прицел.

— Рад за вас. А я нашел людей. Только это плохие новости.

Второй раз заходить беспечно далеко я не решился, хотя уже знал, что на меня местные западни не действуют. Так только, неприятно предупреждают…

— Я ничего не вижу, — виновато сознался Эввар, после долгой паузы, в течение которой он со старанием прилежного школяра на уроке ботаники рассматривал указанное дерево.

Я выбрал первое попавшееся, просто ткнув пальцем. Их было так много, что промахнуться невозможно. Но, может, все-таки… Я обернулся и сразу же отвел глаза. Ольха качала ветвями. Листья, узкие, подбитые серебрянкой, трепетали, играя мозаикой теней, из которых складывался и тут же рассыпался силуэт человека. Там, где должны быть глаза, тени то сгущались, то светлели, и казалось, что человек моргает.

— Тогда лучше здесь, — я показал Эввару скопище иссеченных царапинами валунов неподалеку. Тени на глыбах прыгали не так активно, и через некоторое время потрясенный Эввар выдохнул:

— Это женщина!

Нет, девушка, мысленно поправил я, бросил косой взгляд на скорчившуюся и пытавшуюся прикрыться руками фигурку, скроенную из обрезков теней.

— Они все здесь. Все, кто когда-либо незваным приходил на этот остров, — произнес я, глядя вверх, на плывущие облака. В их очертаниях мне тоже мерещились тени.

— Они погибли?

Нет. Они живы. Все еще живы. Их вывернуло на ту сторону, а там время иное. Они пришпилены к изнанке реальности, как бабочки булавками и все еще трепыхаются, кричат, молят о помощи. Они смотрят оттуда. И хорошо, что никому, кроме меня не видно, ЧТО они представляют собой там, на обороте…

Взгляд Эввара, будто привязанный, все возвращался к жуткому камню. Сострадательно искаженная физиономия, вдруг посветлела:

— А можно что-нибудь сделать?

Ушам не верю! Совсем наивная надежда на всемогущество в словах, обращенных не к добродушному Праздничному деду, а к бессердечному Оборотню.

— Можно. На такое количество жертв понадобится не один десяток полноценных Оборотней в здравом рассудке. Готовы рискнуть?

— А… — он осекся. Поджал губы, помрачнев.