Тень на обороте

Стена ближайшего дома облупилась. Из окошка на втором этаже смотрела женщина, лениво дожевывая какой-то фрукт. Доела, бросила огрызок вниз. Желтоватая мякоть брызнула по мостовой, рассыпая мелкие косточки прямо перед Маличем.

— Что-то здесь не так, — Малич пинком отбросил огрызок с дороги.

Редкий случай — я готов был с ним согласиться. Улица не представляла собой ничего необычного. Ни малейшего признака проклятия. Но «не так» буквально ощущалось кожей.

Скопившееся, выжидательное напряжение.

Тухлые взгляды встречных.

Здесь все выгнило. Здесь не чинить надо, а жечь и плести заново саму основу. Даже на островах мы ощущали себя лучше…

Но было что-то еще. Опасное.

— Возвращаемся, — решил я и — снова исключительный случай! — Малич резко кивнул, соглашаясь.

Группка впереди, запоздало заметив наш маневр, засуетилась и тоже меняя строй. Эввар, засмотревшийся на почти уничтоженный барельеф и, похоже, опять забывший, где находится, вынул из кармана блокнот. Рассеянно щелкнул пальцами, зажигая перо-самописку. И тут…

— Люди! — истошно заорал женский голос. — Люди, вот же он! Проклятый Оборотень! Смотрите! Ворожит!!!

На один миг все застыло.

Затем вспыхнуло — коротко и беззвучно. Стрела сорвалась с крыши дома слева, блеснув хищным тельцем и, как в вату, легко вошла в центр замешкавшейся компании магов.

Звуки чуть запоздали — звон, топот, возгласы…

Оцепенев в первое мгновение, я увидел, как, пошатнувшись, оседает наземь Эввар, зажимая плечо из которого торчит металлический штырь. А вокруг жала стремительно распускается на одежде алая клякса… И как мучительно медленно разворачиваются окружавшие его маги, высматривая что-то вокруг и наверху…

— Убили! — заверещал надрывно новый голос. — Оборотня убили!

— Кровь! — подхватили тут же. — Люди!.. Его кровь!!!

Вымершая улица забурлила, словно только и ждала сигнала. Страшно зашевелилась, выбрасывая из дверей, окон, подворотен, проулков щупальца людских верениц, которые мигом опутали и смяли ошалевших магов и погребли в воющем клубке упавшего Эввара.

Бешено взревел Малич. Я слышал его краем уха, бросаясь к кишащей человеческой своре. Амулет бьется, как второе сердце, толчками разгоняя по телу боль. В глазах стемнело от ярости. От того, что уже поздно, что эти ощеренные твари уже расправились с жертвами…

— Прочь! Все прочь!

Прямо передо мной мостовая взорвалась, расплескав шрапнель осколков. Белая вспышка почти незаметна при свете дня, только озоном пахнуло. Брусчатка брызнула каменным крошевом еще и еще… Это маги, наконец, спохватываются.

Человеческое месиво распадается, мечутся хлесткие, юркие молнии между бегущими, выклевывая каверны в мостовой. Но люди все равно волокут, выдирая друг у друга какие-то окровавленные клочки. Один из магов, чье лицо залито багровым лаком, вскидывает кулаки — и к крышам вздымаются бешеные вихри, легко раскидывая замешкавшихся… Земля трещит, покрываясь коркой льда, в который на ходу вмерзают люди в нелепых позах. В их красных глазах ужас и помешательство. Распяленные рты выпачканы кровью.

Мне кажется, что вытянутые ввысь дома начинают загибаться внутрь, как черные пальцы мертвеца, зажимая все, что мельтешит в каменной горсти. И что в центре этой ладони кровавая рана… Как у меня.

Амулет бьется в агонии, цепь захлестывается вокруг шеи металлической змеей…

Меня хватают за плечо и швыряют назад.

* * *

— …никому, кроме самых доверенных лиц не были известны ваши планы, — голос Ставора сух и шелестящ, словно ветки колышут мертвой листвой. — Стрелка нашли сразу же — голем рассыпался на одной из крыш. Вместе с заданием в его голову вложили заклятье «испепелень», так что память глины выжгло, даже магам не восстановить ее… Похороны завтра. От Альвена почти ничего не осталось, но мы думаем заложить камень с его именем возле библиотеки. Вы перед отъездом успеете заглянуть, если захотите…

Альвен. Кто это?.. Ах да. Эввара звали Альвен, а я и забыл.

…Я бездумно перекатывал в ладонях темное «око», которое так и не передал Эввару. Поднял голову — оказывается Ставор давно ушел, а шелестящий голос мне просто чудится.

«…Он источник любых несчастий. Все, кто находится рядом с ним — рискуют своей головой. Не забывайте об этом, Эввар. Он — и есть беда. Понимаете?..»

— Шгрбррр… жрннврсс… — пробормотал согревшийся в ладонях шар.

— Да, — отозвался я. — Именно так.

Пока Эввар был жив, я мог относиться к нему снисходительно и уехать, без сожаления распрощавшись. Он никому не сообщил, что Оборотень сорвался с привязи. И теперь уже не скажет. Почему же я не чувствую облегчения? Смерть Эввара словно, наоборот, связала меня.

— Фрргшш… — в глубине «ока» проворачиваются тени, медленно, как в патоке. Мое отражение блекло наслаивается на них.

Слова Малича растревожили нечто в памяти. Ту самую, глубоко засевшую занозу, чье острие я так и не достал. Что-то, связанное с островом и тенями… Которые тяжелее, чем кажутся… Нет! Не с островом!