Тень на плетень

Тут я и сама уже разглядела и узнала господина Розенкранца, высунувшегося вслед за своим биноклем слишком уж высоко из-за кустов.

– Тьфу ты! – Я едва не сплюнула в самом деле на землю. И только врожденное аристократическое воспитание, полученное мною в родном районном центре русского Нечерноземья, удержало меня от таких неэстетических деяний. Сплюну в следующий раз, когда зрителей будет поменьше.

Розенкранц – а это, без сомнения, был он, – заметив, что его вычислили и, вероятно, узнали, замахал рукой, не говоря ни слова.

Мы с Маринкой переглянулись.

– Он хочет, чтобы мы подошли или, наоборот, ушли? – спросила Маринка, очень быстро восстанавливающая всю свою самоуверенность.

– Понятия не имею, сама не поняла, – сказала я, не испытывая огромного желания снова общаться с Розенкранцем. Я-то, в отличие от Маринки, уже неплохо знала, какой он зануда.

– Ну и прекрасно, – сказала Маринка, загораясь какой-то очередной дурацкой идеей, – будем считать, что я тоже не поняла. Значит, подойдем к нему!

– Зачем же? – Я начала сопротивляться, вовсе не желая тратить свои нервы на никчемный треп.

Чем нам может помочь Розенкранц? Расскажет очередную сказочку, а потом снова какая-нибудь дичь случится, вроде глюков у Балашова.

– Может быть, мы ему помешаем! – попыталась я унять Маринку. – Если ему этого как раз и не надо?

– Ну и что? – Маринка удивленно посмотрела на меня. – Зато узнаем, что он там делает с биноклем. Или у него даже подзорная труба… Ты видела когда-нибудь подзорную трубу? Я – нет. – Маринка, больше не растрачиваясь на разговоры со мною и получив явную и конкретную цель, отпустила мою руку и быстрым решительным шагом направилась к кривой березе.

Мы с Виктором, скрепя сердце, пошли следом за нею. Не оставлять же подругу одну в таком двусмысленном положении. А если Розенкранц буйный сумасшедший или просто маньяк?

К тому же мне и самой было интересно, что же он там делает. Место для пикника было не самым удачным.

Маринка только на секунду затормозила у края дороги и, быстро найдя еле видную собачье-кошачью тропу, пошла сквозь хватающие за края одежды веточки кустарника.

– Ну куда же она, – пробормотала я больше для Виктора, чем для себя. – Но не оставишь же ее совсем одну!

Обеспечив таким образом моральное прикрытие своим действиям, я шагнула вслед за Маринкой.

Почва в наблюдательном пункте Розенкранца немного уходила вниз, образуя что-то вроде достаточно обширной лощины, или, если говорить нормальным языком, а не высоким штилем, просто здесь была широкая, но не глубокая яма. Вот в этой-то яме и сидел, подложив под себя портфель, мой случайный магический знакомый по имени Игнатий Розенкранц.

Он неодобрительно покачал головой, когда наша делегация подошла к нему, и быстрым шепотом попросил:

– Пожалуйста, пригнитесь или присядьте! Вы вмешиваетесь в свободное истечение астрала!

– Здравствуйте, – тоном прирожденной принцессы в изгнании проговорила Маринка и, не доходя до Розенкранца нескольких шагов, встала у соседнего дерева. – Как хорошо в таком месте встретить хотя бы и случайного знакомого!

– Добрый вечер. – Розенкранц тяжело вздохнул, встал, не выпрямляясь, впрочем, полностью, и изобразил полупоклон. – Я здесь занимаюсь магическими ритуалами и прошу вас, пожалуйста, или полностью войдите в магический круг, или останьтесь за его пределами.

Я, появившаяся на поляне как раз после этих слов, удивленно осмотрелась, но никакого круга не заметила.

– Он условно проходит в двух шагах по периметру вокруг меня, – пояснил Розенкранц, – я провел его магическим жезлом в иной реальности.

Вы не сумеете его разглядеть. Он просто существует и все.

Ничего не оставалось, как поздороваться, встать рядом с Маринкой и не приближаться к Розенкранцу вплотную.

Заметно было, что наше общество господина декана факультета астрологии мало устраивает, но держался он прилично и даже почти не морщился.

Продолжая свои якобы научные занятия, Розенкранц с самым серьезным видом подобрал с земли причудливо переплетенную и изогнутую под прямым углом медную проволоку и зажал один ее конец в кулаке. Свободный конец проволоки повернулся к Маринке.

– Это волшебный пистолет такой, – шепотом спросила меня Маринка, стараясь отодвинуться от нацеленной на нее проволоки, – типа бластера?

Было ясно, что, с одной стороны, она, конечно же, сохраняет здравомыслие из последних сил, а с другой – ну чем же черт не шутит – старается не связываться с непонятными делами. Да и кому приятно, когда в тебя тычут проволокой.

Розенкранц даже не улыбнулся и с самым любезным видом объяснил:

– Нет, девушка, этот прибор называется «рамка». Рамка реагирует на энергетические влияния точно так же, как вот, например, эти деревья гнутся от ветра. Так же и рамка поворачивается в нужном направлении.

– Это вы сами делаете? – спросила я и поняла, что сказала что-то не то.

– Не я сам, а она сама поворачивается, – терпеливо объяснил Розенкранц. – Это несложно объяснить, но для этого нужно хорошенько знать теорию. Оккультизм – это же наука – А-а-а, – протянула Маринка, – ну тогда все понятно.