Тень на шторе (= Тень китайца)

Перед ним стояла старуха со страшным выражением ликования и угрозы на лице. Она рассказывала. И еще много чего расскажет! Из ненависти к Мартенам, к убитому, ко всем жильцам дома, из ненависти ко всем людям. И даже из ненависти к Мегрэ.

Сложив руки на толстом дряблом животе, она стояла с таким видом, будто ждала этого часа всю жизнь.

На губах ее блуждала не улыбка, а выражение какого-то бесконечного блаженства.

- Прежде всего, они всю жизнь ссорятся!

Она не торопилась. Отчеканивая фразы, она выражала свое презрение к людям, которые ссорятся.

- Они хуже мусорщиков! И так они жили всегда. Они так ругаются, что я спрашиваю себя, почему он ее до сих пор не убил.

- Скажите, вы даже этого ожидали...

- Живя в таком доме, можно всего ожидать.

Она следила за его интонациями. Комиссар никак не мог определить, чего в ней больше: мерзости или нелепого комизма.

Комната была большой. Здесь стояла разобранная кровать с застиранными простынями, которые, должно быть, никогда не просушивались на свежем воздухе. Стол, старый шкаф, примус.

В кресле сидела сумасшедшая, смотревшая прямо перед собой с выражением легкой умиленной улыбки на лице.

- Простите! К вам кто-нибудь иногда заходит?

- Никогда!

- И ваша сестра не выходит из комнаты?

- Изредка она выбегает на лестницу.

На всем печать гнетущей серости. В комнате - запах нечистоплотной бедности, старости - какой-то трупный запах.

- Заметьте, первой всегда начинает она.

У Мегрэ не было сил ее расспрашивать. Он рассеянно глядел на нее и слушал.

- Ссорятся они, конечно, из-за денег, а не из-за женщин. Хотя однажды, сводя счеты, она предположила, что он наведывался в публичный дом; тут она показала ему где раки зимуют!

- Она его бьет? - без всякой иронии спросил Мегрэ.

Этот вопрос был не менее уместен, чем любой другой. Произошло уже столько невероятных событий, что больше ничего не могло Мегрэ удивить.

- Не знаю, бьет ли она мужа, но тарелки она часто бьет. Потом плачет, причитая, что у нее никогда не будет приличного дома.

- Значит, скандалы бывают почти каждый день?

- Да, но небольшие! Обычные склоки. Скандалы Разыгрываются два-три раза в неделю.

- В общем, без дела вам сидеть не приходится!

Она, казалось, не поняла насмешки и несколько встревоженно посмотрела на Мегрэ.

- В чем же она обычно его упрекает?

- "Когда не могут прокормить жену, не женятся!

Нельзя обманывать женщину, уверяя ее, что тебе прибавят жалованье.

Не отбивают жену у такого мужчины, как Куше, который может заработать миллионы.

Все чиновники - трусы. Если хочешь чего-либо достичь, надо работать самостоятельно, уметь рисковать, быть пробивным".

Бедняга Мартен!

Однако Мартен делал все, что мог. А до него всеми теми же упреками осыпали Куше.

Должно быть, Куше говорили: "Посмотри на господина Мартена! Вот разумный мужчина. Он думает о том, что в один прекрасный день женится. Если с ним что-нибудь случится, его жена будет получать пенсию! А ты вот..."

И все это оказалось зловещей шуткой. Госпожа Мартен обманулась, была обманута, обманула всех.

Но с самого начала она совершила чудовищную ошибку.

Дочь кондитера из Сен-Мора жаждала денег. Это был ее пунктик. Деньги были ей необходимы. Она чувствовала, что родилась для того, чтобы иметь деньги, а значит, ее муж обязан их добывать.

Куше сперва зарабатывал мало. Не оставаться же ей без пенсии, если он умрет; и она ушла к Мартену.

Но Куше разбогател, стал миллионером. И она ничего не могла сделать, чтобы подбодрить Мартена, заставить уйти со службы и тоже начать сбывать сыворотки или другой товар, приносящий настоящие доходы.

Студенистые, словно медузы, глаза старой Матильды уставились на Мегрэ.

- Сын заходил к ней?

- Редко.

- Она ему тоже устраивала скандалы?

Похоже, что старуха годами ожидала этой минуты:

- Она давала советы: "Твой отец - богач! Ему должно быть стыдно, что он не устроил тебе более приличную жизнь. У тебя даже нет машины. И знаешь, почему? Из-за этой женщины, что вышла за него ради денег. Ведь она стала его женой только за деньги. Не говорю уж о том, что одному Богу известно, как она обойдется с тобой потом. Вряд ли ты что получишь из наследства, которое тебе полагается.

Вот почему ты должен теперь вытаскивать у него деньги и хранить их в надежном месте.

Если хочешь, я сохраню их для тебя. Отвечай! Хочешь, чтобы они были у меня?"

Мегрэ, смотря на грязный пол, размышлял, наморщив лоб.

Ему показалось, что в хаосе чувств госпожи Мартен он различил одно, которое господствовало над всеми остальными, тянуло за собой все другие: это была тревога. Мрачная, болезненная, граничащая с безумием тревога.

Госпожа Мартен вечно боялась того, что могло бы случиться: смерти мужа, своего нищенства, если он не оставит ей пенсии. Боялась она и за сына. Это был неотступный кошмар.

- Что на это отвечал Роже?

- Ничего. Он у нее никогда не засиживался.

- Он заходил в день, когда произошло убийство?

- Не знаю.

Сумасшедшая, такая же старая, как и Матильда, смотрела из своего угла на Мегрэ.

- Был ли у Мартенов в тот день более интересный, чем всегда, разговор?

- Не знаю.

- Выходила ли госпожа Мартен во двор около восьми часов вечера?