Тень над небесами

Человеку этот звук, прочно повисший на улицах и налипший на стены зданий, не казался таким уж пугающим. Жутким, заставляющим все внутри мелко дребезжать в такт неведомому ритму, но не сводящим с ума, как Берту и того пса. Пса, отважившегося вкусить человеческой плоти, но сиганувшего в кусты от какого-то непонятного звука.

Да нет, чего же непонятного. Зомби, будь они нелады…

Берта, наконец, поняла, что звук не может причинить ей вреда. Вой переливался красивыми интервалами и вспыхивал необычными рисунками, у которых не определишь ни размер, ни ритм, а затем вновь скатывался до рокота преисподней, напоминающий звук кипящий воды. Самое интересное заключалось в том, что песнь зомби лилась совершенно непрерывно, и рождалась она явно не их гортанями и голосовыми связками. Гуманоид ведь так не сможет, просто не сможет.

У Хельмута возникло странное ощущение нереальности происходящего. Он почему-то разразился неловким дребезжащим смехом, пару раз поперхнувшись, но не остановившись, а, наоборот, с каждой секундой распаляясь. Ему казалось, что он сошел с ума, прекратить истерику не удавалось, однако, когда сзади послышался голос Бастиана, смех резко прошел. Единственным его следом стала дурацкая мина на лице, когда рот еще растягивается в полуулыбке, но причина веселья исчезла, и губы медленно возвращаются в свое обычное положение.

— Это еще не все! Идемте, идемте! — вскричал Бастиан и побежал вверх по улице, в обход хостела.

Хельмут и очнувшаяся Берта затрусили за ним. Парень, к счастью, не стал мучить двух стариков длительным марш-броском, остановившись сразу за поворотом. Остановился и Хельмут. Точнее, встал как вкопанный и направил взгляд над низкими крышами старых построек на север Дюссельдорфа, туда, где фиолетовое небо пронзила игла из стали, раскаленной по меньшей мере до тысячи двухсот градусов, а то и больше.

— Это уже слишком, — прошептал Хельмут.

Он даже близко не представлял себе, чем лично ему, жалкому человечишке, грозит этот гигантский прожектор, бьющий напрямик в космос, но ясно было одно — ничего хорошего ждать не приходится, в любом случае. За последние дни зомби только и делали, что убивали и проливали кровь. Значит, они и сейчас замышляют нечто подобное, но уже в бо́льших масштабах.

— Ночевка здесь отменяется, — объявил Хельмут. — Едем на юг, к общежитию. Караул нести будем там. Если, конечно, еще одно полчище не притаилось и в той стороне.

— Да, мне здесь точно не уснуть…

— Можно, конечно, заткнуть уши, но вот Берте может снова поплохеть — видел бы ты, как она взбесилась поначалу, еле удержал! И сейчас вся, как струна натянутая.

Усталость Хельмута растворилась без следа, он почувствовал себя лет этак на тридцать моложе, когда стаскивал вещи из хостела в машину. И опять им приходится бежать, и снова они не задержались на одном месте больше двух дней. Похоже, это теперь их проклятие — кочевать с места на места, не привыкая и не привязываясь. Мечта буддиста, блин. Правильно Хельмут сделал, что послушал интуицию и не стал переносить наверх все вещи. Сейчас работы было бы больше вдвое.

Бастиану и Хельмуту очень повезло, что общежитие находилось значительно южнее шабаша монстров — километрах этак в шести-семи. Хельмут впервые в жизни ехал так быстро, поскольку бояться зомби смысла уже не имело — нехитрые умозаключения свидетельствовали, что психопаты собрались в одну огромную, бескрайнюю стаю. Бояться можно было только людей, но как раз мимо них лучше проезжать быстрее.

На всякий противопожарный Хельмут соблюдал светомаскировку, хотя в городе этот прием, конечно, не шибко полезен — уж его драндулет любой гаденыш, жаждущий крови, может срисовать по шуму за пару-тройку кварталов.

Каково же было их с Бастианом облегчение, когда, заглушив мотор напротив общежития и вслушавшись в темень, они не обнаружили в прохладной тишине ни отзвука чудовищной песни зомби. Да и людей будто бы не было. Только тихий вечер, весьма, кстати, теплый, чего не скажешь об утре.

Берта сразу же заснула, уютно свернувшись на заднем сиденье, куда собака помещалась с трудом. Хельмут тоже почувствовал, что голова тяжелеет и так и тянется к подушке сиденья. Аккуратно, чтобы не причинить вреда Берте, он немного опустил водительское кресло.

— Доброй ночи, — сказал он Бастиану.

— И Вам, — ответил тот, хотя спать, судя по всему, еще не собирался. Во всяком случае, выглядел парень бодро.

— Главное, не гуляй тут ночью, и, если что, буди меня…

Хельмут еще не закончил фразу, а лампочка сознания уже потухла, и последнее слово «меня» выскользнуло из уст по инерции и невнятно. Мир померк, настало время сна.

Глава 16. Право сильного

Как ни странно, били Виктора не сказать, чтобы сильно. По голове прилетело буквально пару раз, и то вскользь, а вот живот принял на себя несколько крепких подач, и внутри все тихонько болело. Хорошо, почки не отбили, этого Виктор боялся больше всего. Ходить кровью — то еще удовольствие.