Тень наркома

— Вам повезло, что вы попали на бывшего преподавателя марксистской философии. Я все время думал, что может означать тире перед Энгельсом. Это и тире, и минус. Но это еще и антитеза, то есть противоположность, или, говоря научным языком, противопоставление контрастных понятий. То есть это не Маркс и Фейербах. Это кто-то из противоположного лагеря. Это должен быть «анти-Энгельс». Расшифровка минуса — «анти-Энгельс». Молодая дама, конечно, не изучала диалектический материализм… Кстати, очень напрасно. Это наука, отменить которую невозможно. Другое дело, что ее в наших вузах заставляли изучать насильно. Но если вас вынудят учить наизусть Пушкина, разве Пушкин… Впрочем, я увлекся. Итак. Молодая дама, конечно, не изучала диалектический материализм, но вы должны помнить работу Энгельса, которая называется анти… анти кто?

— Анти-Дюринг, — это я еще помнил.

— Вот и прекрасно. Так «анти-Энгельс» и означает Дюринг. Тем более, что банк Дюринга имеется. И недалеко отсюда. В Виве. Вам известен этот город. Его знают теперь все. Там жил и умер Чаплин. Вы знаете, я не могу понять, почему Чаплина считают великим актером. По-моему, все его искусство — кривлянье. В Советском Союзе актеры были лучше. Я не буду перечислять, вы знаете не хуже меня.

— Что это за банк?

— Не банк, а так…Там нет миллионов. Это вроде камеры хранения, но за большие деньги. Очень большие… Кстати, вам привет от старины Платини.

«Ну, это он набивает себе цену, — подумал я. — За это время он не мог связаться с заключенным в миланской тюрьме».

— Особо он просил передать привет Элизе, — продолжал Миша, — уж не Дулитл, случаем? И просил ее навещать его почаще. Он даже согласен, если она еще раз влепит ему пощечину. — Он засмеялся.

«Не врет, — отметил я про себя. — Информация у них налажена. Может быть, оно и к лучшему. Иначе он бы нам не помогал».

— Вы знаете этот банк? — спросил я.

— Что значит «знаю»? Если меня спросят, куда положить деньги, я не дам адреса этого банка. Если меня спросят, где оставить компрометирующее письмо… я тоже дам другой адрес. Кстати, об адресе. Это в одном квартале от рынка. Одно это говорит о банке. Улица Мадлен. Дом… сами найдете. Будете в Виве… к слову, в Виве — тоже стоянка вашего парохода. Как название парохода? «La Suisse»?

— «La Suisse».

— О! Это история. Вы уже пробовали рыбу в ресторане?

Ответила Мальвина:

— Да! Она замечательна.

— Она действительно замечательна. Это говорю вам я, одессит. А в Одессе в рыбах разбираются. Когда будете в Виве, не ходите в музей Чаплина, потеряете время. Лучше погуляйте по арабскому парку. Вот и все. Мне жалко с вами расставаться. И что вам сказать на прощание? Хотя почему на прощание? Вам может еще понадобиться старина Таль. Давайте договоримся. Если вы найдете кучу денег — вы на это надеетесь и я вам этого желаю — я вам подскажу, куда их положить. Если вы найдете немного денег, я вам подскажу, как их истратить. Если вы ничего не найдете, приходите вечером ко мне в ресторан, я вас угощу замечательным коктейлем.

— Мы должны были ему что-то заплатить? — спросила Мальвина в троллейбусе.

— У итальянских мафиози это не принято. Услуги друзьям оказываются бесплатно.

* * *

Банк мы нашли сразу. Вестибюль с двумя автоматами для получения денег по кредитным карточкам, несколько окошек.

— Нам нужно поговорить с менеджером.

Вежливый клерк в старомодном пенсне, каких я не видел уже лет двадцать, проводил нас в комнату, уставленную огромными шкафами с фолиантами внушительных размеров.

Менеджер, высокий крепкий мужчина в безупречном синем костюме, сидел за столом.

— Чем могу быть полезен?

— Мы хотели бы познакомиться с кофром 18701879.

— Соблаговолите написать номер на бумаге.

Он протянул сиреневый бланк.

Я написал номер. Менеджер позвонил. Вошел еще один клерк и тоже в старомодном пенсне — форма у них, что ли? Менеджер молча протянул ему бланк. Тот вышел.

— Вы остановились в Виве? — вежливо поинтересовался менеджер.

— Нет, в Эвиане, — ответил я и, чтобы избежать вопросов, сам рассказал о пароходе «La Suisse» и о замечательной рыбе в ресторане.

Зазвонил телефон. Менеджер взял трубку. Послушал, что ему сказали. Потом, положив трубку, так же вежливо, как и раньше, сказал:

— К сожалению, такого счета нет в нашем банке.

Мы молчали.

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — так же вежливо поинтересовался менеджер.

* * *

— Что будем теперь делать? — спросила Мальвина на пароходе. — Может быть, снова посоветуемся с Талем?

— Сначала подумаем сами.

И мы начали думать.

Весь следующий день мы гуляли по Эвиану с запиской. Что могли означать эти цифры: 18701879? Точнее, как их переставить, чтобы получить нужный код? Пробовали делить, умножать.

Вечером снова встретили нашего знакомого и опять отправились в ресторан на «рюмку коньяка».

Настроен он был мрачно.

— Здоровье надо или беречь, или не беречь вовсе, — философствовал он. — Я первые тридцать лет не берег, а когда начал беречь в следующие тридцать, понял, что уже поздно. Здоровье не поправишь.