Тень невидимки

Раньше он наследил, но теперь прибрал за собой. Он исполнил свою миссию и мог возвращаться. Некуда ему теперь идти, нет дома, нет адреса и пристанища. Теперь он возвращается в строй. В свою Организацию. Его долго не тревожили, но теперь позвали, и он не смог отказать. И никто не смог бы. Он встал в строй! А кто не пожелал, того уже нет. И это единственная возможная для них альтернатива. Без вариантов!

Часть вторая

Трамвай был пуст. Ну кому взбредет в голову куда-то ехать в выходной в такую рань? Трамвай громыхал, трясся и визжал на поворотах. Трамвай был старый и изношенный. И хорошо, что старый. В таком, чтобы самого себя услышать, во весь голос орать нужно.

На задней площадке ехали два гражданина. Скорее всего, подвыпивших. Наверное, они возвращались домой после хорошо проведенной ночи. Мужики дремали, мотая головами во все стороны, стукались о стекло, вскидывались, пили пиво из бутылок, сильно запрокидывая головы, что-то друг дружке оживленно говорили. Обычные утренние алкаши. В обычном трамвае. В типичном провинциальном городе. Ничего интересного. Если не прислушиваться к их разговору. Только некому прислушиваться. Но даже если прислушиваться, всё равно ничего не услышишь за трамвайными скрипами, визгами и стуками. А услышав — не поймешь…

— Почему я?!

— А почему бы нет?

— Но это же… Такую связь должен обеспечивать кто-то более опытный…

— Или тот, кого назначат. Например, ты…

Разговор был странный.

— Можешь считать, что это очередное ученье. Вводная простая — «Объект» не выходит на связь, ну или не желает выходить, не суть важно. Тебе надлежит инициировать встречу с ним, обеспечить контакт и передать его другому. Всего лишь…

Ну да, «всего лишь» обеспечить и передать. Пустячок…

— Но ведь существуют проверенные каналы. Я не понимаю.

— А зачем тебе или мне понимать? — резко спросил Куратор. — Или тому, кто надо мной? Мы не должны понимать, мы должны исполнять.

— Но это особый случай.

— У нас нет особых случаев. У нас все случаи рядовые.

— Ну, хорошо, не случай. «Объект».

«Объект» действительно был штучный.

— Пей, — протянул один другому бутылку пива. Взял себе. Ловко, ногтем, сковырнул крышечку.

«Алкаши» чокнулись, звякнув стеклом, забулькали, двигая кадыками. Застыли блаженно…

— Насколько жестко я могу действовать?

— Без ограничений. Как в боевых.

Как в боевых? Тогда вообще ничего не понятно! Существуют узаконенные каналы… А его отправляют «рубить» новый, причем не ограничивая в выборе средств. Что-то здесь не так. Что-то не сходится. Или дело не в канале, а в чем-то совсем другом? Может, им важен не результат, а процесс? Может, ставя ему задачу выйти на «Объект», они преследуют совсем иные цели? Может, они хотят прощупать Охрану? Если предположить такое, то всё более-менее становится на место. Тогда он «живец», который потащит по маршруту «пустышку», а его будут вычислять и ловить. Причем всерьез, вряд ли будут знать, что он подстава. Там всё по-настоящему, по-взрослому. И если он «прорвется», то укажет на дырку в обороне. А если нет… На войне такая операция называется «разведка боем» — бросают на штурм «высотки» пехотную роту или батальон, не взять ее, а лишь чтобы засечь огневые точки противника. И поднимается в атаку с матами-перематами и криками «Ура!» пехота, которой ничего не надо захватывать, а нужно лишь вызвать на себя огонь противника. Вот только пульки и осколки в том липовом бою свистят настоящие. И убивают в бою не понарошку. И мины рвутся под ногами не учебные. И от батальона остается от силы треть. И кто-то мучительно и долго умирает на нейтральной полосе. А кто-то отмечает на оперативной карте нахождение орудий, пулеметов и минных полей. Может, так? И ему приказано лезть в пекло, чтобы прощупать чужую оборону? Именно поэтому он должен действовать, как в боевых условиях. Но тогда вряд ли он брошен в атаку один! В разведку боем одиночки не бегают, тут важен массовый взброс. Кто-то, исходя из статистики, должен нащупать брешь в обороне. Так? Так! И тогда становится ясным ответ на еще один вопрос: почему его вытащили из «консервов»? И не только вытащили его одного, но и других, в том числе его усилиями? Почему Контора вдруг единовременно востребовала свои оставленные до лучших времен кадры, если, конечно, не принимать всерьез озвученную ему проверку аварийного канала связи.

Да потому, что «консервы» — это наименее ценный для Организации материал — пушечное мясо, которым можно легко жертвовать. Это они должны бегать по минным полям и «нащупывать» своими телами огневые точки. Их «расконсервировали», чтобы не трогать более ценных работников. Их вытащили под Большие Учения в качестве живых мишеней. Вот и весь расклад, о котором Куратор знает, ну или догадывается. Но ничего не скажет.

— Если что-то пойдет не так, я могу рассчитывать на помощь Старшего Брата?

Куратор усмехнулся.

— Только если советом. Ты же не первый год замужем — сам всё знаешь.