Тень невидимки

И не должно было! Кто бы его передал! «Хозяина» оберегают от любой информации, которая может вызвать его неудовольствие. Ну, и чтобы свою голову сохранить. Такова наша, испокон века, традиция. А то, не дай боже, узнает батюшка-царь про какие-нибудь народные волнения или казнокрадство в своем окружении, осерчает и голым задом на кол посадит! А это больно.

Вот и строят у нас потемкинские, с хлебом-солью и счастливым населением, деревни. Раньше так было, и теперь. Прежде с крашеными заборами, теперь со свежим, вчерашней выпечки, асфальтом. Везут по деревням самодержца, проводят окрест, к народу допускают, который ликует и благодарит батюшку-царя за счастливую жизнь и ручки целует. И все довольны. Самодержец, что народ свой увидел, и народ, который полушку по-легкому срубил.

Как следствие, «Первый» обо всем узнает последним. Нередко уже на эшафоте, под топором палача. Видит толпы злобных зевак, пришедших полюбоваться, как их государю башку сносить будут, прозревает и вопрошает: а где те поселянки в кокошниках и парубки белозубые, что за счастливую жизнь меня благодарили? Отчего подле эшафота такие несимпатичные рожи? И почему меня мой народ не спасает, он ведь меня так сильно любит? А нет того народа и не было никогда. И летит голова с плеч долой. И все ликуют!

Новоиспеченный самодержец на престол восходит и новой челядью вкруг себя огораживается, аки частоколом. От народа своего, который всегда не симпатичный, неблагодарный, опасный и государя-батюшки недостойный. Бяка — народ!

Так и живут — сверху государь, снизу народонаселение. А между ними, прокладкой, холуи господские, которые колебания снизу гасят, мягкой периной под верхи подстилаясь и сладкими сказками их убаюкивая, — про урожаи невиданные, успехи запредельные, про силу нашу могучую, какую никаким ворогам не сокрушить.

Какие уж тут письма? Тут любого почтальона — взашей, если это, конечно просто почтальон. А если нет… Главный Телохранитель «Хозяину» тоже ничего не доложил, так как нечего было докладывать. Пока всё случившееся не тянуло больше чем на мелкое хулиганство. Зачем тревожить большого человека по пустякам? Тем более, еще не известно, как он на это отреагирует.

Правда, конверт…

Но в нем ничего не было. Пустая бумажка. Оставалось ждать следующего хода противника. А уж потом…

* * *

По лестнице спускался телохранитель. Один из… Он возвращался от своей любовницы. Одной из… Парень провел замечательные три часа, позвонил начальству, доложив о «проделанной работе», и теперь спешил домой к семье.

Навстречу ему поднимался дедок лет семидесяти. Тащился по ступенькам, вздыхал, охал, отдыхал на каждой лестничной площадке. На третьем этаже он остановился у двери и стал ковыряться в замочной скважине.

— Что за чертовщина, — тихо ругался он. — Опять не работает, ешь твою через коромысло!

С ним поравнялся телохранитель. Дед обернулся к нему, сказал чуть не плача:

— Слышь, мил человек, беда у меня, дверца не отворяется. А мне в туалет совсем невмоготу! Ты глянь, подмогни пожилому человеку.

— Некогда мне, дед.

— Да как же так-то? — ухватил дед парня за рукав. — Неужто не поможешь, неужто мне штаны мочить? Тут работы, может, одна минутка. Просто я ключ сунуть не могу. Слепенький я. Ну, подмогни, милок.

— Ладно, черт с тобой, — согласился парень. — Где ключ-то?

— Так вот он.

Парень попытался сунуть ключ в замочную скважину, но тот туда не лез. Телохранитель наклонился, приблизился к замку, стал пытаться вставить ключ, и тут…

Дверь сама собой открылась, дедок, потеряв равновесие, ткнулся в спину помощнику, и тот, не удержавшись на ногах, шагнул вперед, проваливаясь в квартиру. Черт побери! Он сделал еще шаг, стараясь выпрямиться и стряхнуть навалившегося на него деда, припал на одно колено, попытался встать и… Не смог! Его шею перехватила веревка, или ремень, или еще что-то. Сзади захлопнулась дверь, и стало темно. Дед пыхтел и напирал на спину.

— Ты что, дядя, рехнулся? — не испугался, но удивился парень, намереваясь сбросить деда и немножко потоптать его ногами.

Но не успел — дед потянул концы веревки в стороны, и петля, сойдясь над адамовым яблоком, сдавила горло. Парень задергался, попробовал вырваться, но дед, как клещ, вцепился ему в спину, не ослабляя хватку.

«Это как же?!» — успел подумать телохранитель, потом захрипел, забил, замахал бестолково руками и рухнул лицом в пол…

* * *

Главный Телохранитель проводил внеочередной инструктаж по поводу повышения бдительности. Он требовал поднять, усилить и поддерживать, не ослабляя, как будто это была не бдительность, а что-то иное.

— Я прошу о любых случайностях, самых незначительных, докладывать лично мне. Гулянки, пьянки, баб ваших и прочую кобелиную муру лучше отложить до времени. Успеете еще. Ясно?

Телохранители опустили глаза. Парни они были здоровые — кровь с молоком и избыточным тестостероном. Таким без «муры» никак нельзя! Но с начальством спорить не приходилось.

— Я спрашиваю: ясно?!

— Так точно! — ответствовали хором телохранители.