Тень Одержимого (СИ)

Он положил маску на стол, рядом с компьютером. А вместе с ней — носитель информации, который подсоединил к планшету. Золотистая поверхность шлема была заляпана кровью, а за алыми вязкими пятнами виднелось лицо. Искажённое зеркалом и злобой, перекошенное оптической игрой и гневом, изуродованное гримом пьяницы и яростью. Рот Одержимого непроизвольно скривился, обнажив зубы, и он безумно захохотал. Наконец-то… Стихия. Свобода.

Нет! Карла передёрнуло от собственного отражения. Повернувшись налево, он вломился в ванную комнату и открыл кран в раковине. Сильный поток воды смыл кровь с лезвий на руках Птитса, после чего тот резко бросил перчатки в душевую и принялся судорожно умываться. С носа сползала краска, со щёк и с подбородка — искусственная щетина. От поддельного облика не осталось и следа, но не всё можно смыть…

Карл посмотрел в зеркало. Его длинные волосы были взъерошены, а в глазах пылала звериная ненависть. К Империи, Разрушению, людям, «Чуме», но больше всего — к себе. Вытерев лицо полотенцем, Птитс швырнул плащ в стиральную машину и взял из гардероба новый, точно такой же. Затем возвратился в каюту, сел за стол и включил компьютер. Рядом работал планшет, подсоединённый к данным охранителей.

Пока наверху пираты готовились к прыжку на базу, Одержимый смог ненадолго влезть в планетарную сеть Великородины. На сайте правительства отображался список погибших. Карл взволнованно пролистал ряд фамилий до буквы «П». И не нашёл ни Эльзы, ни Александра Птитса. Он был уверен, что родители себе не изменят и встретят День Империи дома, но, убедившись, что они живы, почувствовал себя чуть спокойнее.

А затем его взгляд зацепился за другое имя. «Пронина Аграфена Афанасьевна, см. Семёнова». Вероятно, девичья фамилия… Карл нашёл три записи рядом. «Семёнова Аграфена Афанасьевна (Пронина), род. 970». Слишком похоже на младшую сестру Ефросиньи Прониной… Он был в шаге от того, чтобы переманить охранительницу на свою сторону, но обстоятельства сложились иначе. «Семёнов Роман Васильевич, род. 968» — её муж. Ровесник Карла. И «Семёнов Вячеслав Романович, род. 996» — маленький сын, погибший вместе с мамой и папой…

Птитс открыл личную страницу Семёновой. Последняя фотография была сделана на борту небесной баржи предположительно за минуты до катастрофы. Худая и накрашенная девушка в модной дублёнке и расписном платке улыбалась рядом с суровым, грубоватым на вид мужчиной в пальто и пухлым ребёнком в комбинезоне.

Карл пролистал ленту дальше. Вот фото на одной из центральных улиц, освещённой гирляндами. Поздравления от подруг. Праздничная молитва Императору. Кулинарные рецепты. Кадр с сестрой на фоне южных пальмёз — Ефросинью бы многие сочли менее привлекательной из-за веса, более простой одежды и отсутствия макияжа. Но даже невооружённым взглядом было видно, насколько в её глазах больше ума и осмысленности, что данные из архивов Бюро лишь подтвердили. Да и Птитс не лгал ей, что хотел её ласкать…

Он недолюбливал людей наподобие Аграфены и её мужа — при доступе к информации со всей Галактики, пусть и отфильтрованной имперской цензурой, они держались за предрассудки родной деревни. Такие жили словно по инерции, не знали тех же дум и терзаний, что и он, зато мнили себя выше его, ведь их было больше и они считались нормальными. Они издевались над ним в школе, называли «ботаником» и «витающим в облаках».

При этом их часто ставили ему в пример. Родители хотели, чтобы он был с высшим образованием, учёной степенью, интеллигентскими манерами, но при этом «нормальным»… Однако с развитием мышления приходит и рефлексия, а за ней — сомнения. Выпустив джинна из бутылки, назад его уже не загнать. Древний классик назвал свою пьесу «Горе от ума», хотя Карл некогда верил, что это горе можно обратить в счастье и преимущество.

Но при всей нелюбви к людям вроде Семёновых он ни за что бы не вонзил в них лезвия. Не взорвал бы целенаправленно — тем более маленького Славу, да и сотни других детей и взрослых. Одержимый уважал справедливость, для него она оставалась главной ценностью. Поэтому он без пощады кромсал имперских солдат и офицеров, подвешивал над пропастью членов рейвенхольдского парламента, резал людей Крысюка в коридоре… Но мирные жители — это не его метод, и неважно, каких результатов он бы достиг в противном случае.

Вот только не было ли ему плевать на людей на самом деле? Если бы Одержимый по-настоящему не хотел допустить взрывов, разве ограничился бы он угрозами Крысюку? Разве не проследил бы за подготовкой к операции сам? Вина поглотила Карла, опять породив волну самоуничтожающего гнева, однако из бушующего моря эмоций выступал небольшой, но острый риф разума… Следовало кое-что проверить.

Птитс перешёл на новостной портал и открыл запись своей речи. От вида человека в плаще и маске на фоне огня Карл невольно поперхнулся.

— Готовы ли принести свои благополучие и жизнь в жертву величия Империи? — вещал с экрана на экране низкий голос. — Если да, то я принесу в жертву вас, никчёмных, глупых людишек! И да очистится Вселенная огнём! Ха-ха-ха-ха!