Тень Орла

Ночной гость расправил веревочную петлю и сделал вторую попытку. Сквозь приоткрытую дверь в сарай проникало слишком мало света, но осел как-то угадал его движение и отпрянул назад, пригнув лобастую голову. Животное фыркнуло, как показалось человеку, насмешливо. Чужак торопливо достал из подвешенного к поясу мешка вторую морковку. Мешок этот давно заинтересовал ослика. Пожалуй, именно из-за него, из-за мешка он и помалкивал до сих пор. Осел, как и все его собратья, не слишком хорошо видел в темноте, но нюх имел отменный. Переступив копытцами, он потянулся к человеку. Тот отступил на шаг, маня его морковкой. Ослик, неслышно ступая по земляному полу, дотопал до двери и там нетерпеливо всхрапнул. Человек испуганно присел и сунул ему вторую морковку. Тот одобрил такое решение сочным хрустом, слышным, наверное, у северных ворот.

Дело застопорилось. Человек и ослик стояли посреди двора друг напротив друга и выжидали неизвестно чего. Впрочем, ослик прекрасно знал, что ему нужно. И был полон решимости это заполучить, или чужаку луна горшком покажется!

Он уже вытянул морду, но, угадав его намерение, потный от напряжения человек сунул ослу под нос сразу весь мешок, и когда животное потянулось к лакомству, быстро завязал за ушами. Как ни странно, осел не возразил.

Человек огляделся. Под навесом у забора приткнулась небольшая ладная тележка.

– И вот стою я у самого низкого в этом городе забора, готовлюсь, в случае чего, прийти на помощь, – давясь смехом, рассказывала Чиони, – и тут открывается калитка и выходит Даний, запряженный в тележку. А на тележке, клянусь Поднебесной, стоит осел с головой в мешке. И хрупает морковку!

– Чиони, а ты уверена, что ослом был тот, кто ехал? – спросил Вонг. Он говорил совершенно серьезно, но глаза его подозрительно блестели.

– Думаю, это даже не вопрос, – отозвался Даний. Он сидел на подоконнике, который уже «пригрел» и обжил за эту неделю, и не чувствовал никакого смущения.

В этой комнате, совершенно дикой на взгляд бывшего правителя, ему отчего-то было необыкновенно уютно.

«Свой» подоконник он обрел на второй день, и, увидев его сидящим там, господин Шан вместо выговора одобрительно кивнул совершенно лысой головой. Боги знают, что это значило.

Тут вообще была куча непонятных вещей. Прямо напротив Дания, на стене висел коврик, сплетенный из соломы, с изображением большой черной черепахи. Справа стоял сундук. На нем жил Вонг. Жил – означало, что молодой китаец и спал там, и сидел, и принимал пищу. Впрочем, в небольшой комнатке иначе было нельзя. Над головой Вонга была прибита полочка, где гости разместили небольшую фигурку белого зверя, похожего на кота. Напротив кота щурил глаза и показывал длинные когти диковинный усатый дракон из драгоценного нефрита. Над окном, где обосновался Даний, висело павлинье перо. Бывший правитель слышал, что павлиньи перья приносят несчастье, и хранить их в доме большая глупость. Но, видимо, Санджи рассуждали по-другому. На этом странности не заканчивались, а, пожалуй, только начинались. В центре комнаты располагалось непонятное сооружение, которое состояло из тридцати шести концентрических колец. В середине этой штуки Даний заметил стрелку. Она постоянно подрагивала, но больше чем на полградуса обычно не отклонялось. Вся эта диковина была установлена на квадратном основании ярко-красного цвета. Даний спросил у Чиони, для чего служит этот прибор, и, выслушав ответ, признал – не удивляться не получилось. Чиони ответила: ло-пань создан для того, чтобы жить в гармонии с пятью стихиями.

С пятью… Даний с рождения был уверен, что их всего четыре: земля, вода, воздух и огонь. А еще что?

Санджи держались с ним с вежливым отчуждением, иного он и не ждал, а потому не обижался. Но после того, как Даний уселся на подоконнике, немолодой и не слишком приветливый Шан неожиданно разговорился. От него правитель Акры узнал и о пятой стихии, и о трех гармониях, и о восьми вратах Дракона. Какой-то смысл во всем этом определенно был.

Шан с Вонгом и в этот раз, как всегда, сразу после не слишком обильного ужина, пустились в обсуждения каких-то недоступных уму понятий, касавшихся седьмого воплощения Чи-Ю и свидетельствующих об этом птиц Луань с головами, обвитыми змеями и прикрытыми щитами (на взгляд Дания, весьма полезная предосторожность, особенно если змеи ядовиты). Обычно он с интересом прислушивался к их дискуссиям и даже вставлял комментарии, иногда огорчавшие Шана… и гораздо чаще смешившие Вонга. Но сегодня его мысли были далеко.

Чиони возникла рядом неслышно, как призрак, и, взглядом спросив разрешения, присела на подоконник. Как будто его «да» или «нет» и впрямь имели здесь значение! Впрочем, может быть, и имели. Даний не возражал против присутствия девушки.

– Испытание ты прошел, – объявила она.

– Ну уж, – возразил Даний, – сарай горожанина это еще не дворец правителя.

– Разница невелика, – отмахнулась Чиони, – сумел похитить одного осла, сумеешь и другого.

– Придется поверить тебе на слово.

– Даний… воины Санджи – одна семья, – вдруг сказала она, пристально глядя ему в глаза.