Тень Орла

Собственно, музыкой это не назвал бы даже человек, начисто лишенный слуха. Казалось, все гудящие, звенящие, скрипящие и потрескивающие предметы собрали в одно место и пустили в дело. Гром стоял такой, что удры поморщились.

– Кого-то хоронят, – определил один.

– А шумят зачем?

– Духов отгоняют. Здесь так принято.

Из-за угла показалась похоронная процессия. Впереди шел жрец в длинном одеянии и бил молотком в большой бронзовый диск, отгоняя злых духов, чтобы обеспечить умершему легкую и безопасную дорогу в Чертоги Спящих. Следом две низкорослые лошадки волокли крытую белым повозку, а рядом, рыдая и заламывая руки, брела необъятная толстуха в траурных белых одеждах, должно быть, вдова. Следом за повозкой тащилась, опустив головы, порядочная толпа убитых горем родственников. Танкар поднял голову, чтобы произнести традиционные слова прощания, но язык евера присох к губам: он узнал жреца!

В длинных развевающихся одеяниях, сосредоточенный и хмурый, вышагивал Йонард-Берг и время от времени подвывал в унисон плачущей вдове.

«Кого же хоронят?» – оторопело подумал Танкар, когда повозка поравнялась с ним.

Дальше все произошло так быстро, что Танкар едва успел сориентироваться. «Вдова» кинула метательный нож, и тот стражник, который шел первым, первым и умер. Мелькнули гирьки на цепочках – и двое других рухнули как подкошенные в грязь и нечистоты. Старик Наиль тут же перерезал горло одному. С другим справился Римас. Короткий меч, выдернутый из-под жреческой хламиды, взметнулся над головой последнего стражника, и тот встретил его своим.

– Не убивай его! – крикнул Танкар.

– Уговорил, – буркнул Йонард, – все-таки последнее желание. – И «успокоил» стражника ударом плашмя.

Повозка скрипнула под тяжестью трех трупов, одного оглушенного и одного беглого… Скрипнула, но выдержала, не зря же ее всю ночь переделывали два опытных мастера. И похоронная процессия, приостановив свой скорбный путь всего на несколько мгновений, двинулась дальше. Оружие исчезло как по волшебству. Они приближались к центру города, к базару, где в ожидании близкой казни уже толпился народ. «Вдова» выла и причитала так, что даже сердце чудом спасенного Танкара обливалось кровью. А он и не знал за своей сестрой таких способностей к притворству и впервые подумал, что муж ревнует ее не зря.

Процессия медленно подошла к городским воротам.

– Кого хороните, добрые люди? – полюбопытствовал стражник, подавляя зевок.

– Почтенного Танкара, торговца шерстью, – ответствовал Римас с приличествующей случаю печалью на лице.

– Жена или дочь? – страж ворот указал подбородком на женщину, которая от горя не могла идти и обвисала на руках более сдержанной родни усопшего.

– Сестра, – сказал евер сущую правду и под сочувствующим взглядом вышел за ворота.

Вслед за ним проследовала повозка, скорбящая сестра и вся процессия. Повозка в последний раз грохнула колесами по булыжнику и выкатилась на дорогу.

Йонард затянул прощальный гимн.

– Эй, может, я таки выйду и немного сам поплачу, – послышался изнутри сдавленный голос Танкара, едва повозка отъехала от города на полет арбалетного болта. – Все же мои похороны, не соседа! Я лучше всех вас знаю, какой я хороший и как по мне нужно плакать.

Он выбрался и крепко обнял Римаса, старика Наиля и Йонарда.

– Сто лет теперь проживешь, – улыбнулся Рифат.

– У-у, сто лет?! Почему так мало?

– Поторопитесь, да! – прикрикнула Вани, полная, но необыкновенно красивая сестра Танкара, большая мастерица рыдать. – Вам лишь бы языками почесать, а они сейчас опомнятся и пошлют конную стражу. Ворот-то только двое, а нижние закрыты! Я не горю желанием рыдать по тебе второй раз, по мне, так ты и одного не заслужил!

– Эй, Вани, не ворчи. Я тебе прялку подарю, – крикнул Танкар.

Скорбная процессия, все убыстряя шаг (благо смотреть было некому), докатилась до небольшой оливковой рощицы, где ждал Наке с целым табуном лохматых, не слишком изящных, но очень выносливых коней. Возвращаться в Акру им всем, включая Вани, было слишком опасно.

Глава четвертая

Ночи в этих краях волшебны! Море ночью бархатное и словно расшито драгоценными камнями звездных бликов. А если ночь лунная, то от месяца по воде тянется такая дорожка, что даже человек, не верящий в приметы, все равно зачерпнет лунной воды и изопьет прямо из ладоней, без чаши… А теплая она! Волна шевелит гальку, шепчет картаво, как будто ребенок, который еще толком не научился говорить. И ветра почти нет.

А в степи ночь! Полынь пахнет одуряюще, горьковатый запах этот, говорят, местным уроженцам, скфарнам, снится и на чужбине, а попав домой, они целуют невзрачную траву и ноздри у них раздуваются, как у их же лошадей: «То запах свободы нашей!». Ляг на землю спиной, протяни руки к звездам… Ты равен богам, потому что держишь небо на руках. Так какими словами рассказать про ночь в степи?