Тень Орла

Девятилетняя девочка, похожая на мальчика, в грубых штанах, заправленных в сапоги, льняной рубахе, с головой, повязанной шарфом, натянула поводья, останавливая своего коня, послушного гнедого. Конь был гораздо старше отцовского чалого, но дышал легче. Зато девочка почти падала. Целый день, от самого восхода солнца, по степи. По петляющему следу степного волка. И все это время девочка не слезала с седла наравне с мужчинами, сжимая в руке плеть, готовая «заполевать» хищника, если он вдруг окажется рядом. Она знала – за промах ее не накажут, а вот за жалобы… И девочка ничего не говорила, хотя воздух уже начинал дрожать, а затылок потяжелел, словно к тонкой светлой косе привязали бурдюк с водой.

Волка они пока не добыли.

Отец пошевелил плечами, разминая уставшие мышцы. Глаза его, щурясь, оглядывали степь. Чалый и Гнедой опустили морды, выискивая траву.

– Пить хочешь? – спросил отец.

Еще бы! Казалось, она, как герой старой греческой басни, способна выпить море. Девочка сдержанно кивнула. Отец протянул тыквенную флягу. На дне еще оставалась вода.

– Прополощи рот и сплюнь, – велел он. – Не глотай. А то разомлеешь и свалишься прямо под копыта.

Девочка все же не утерпела и сделала совсем крохотный глоток. Отец притворился, что ничего не заметил.

– Мы разве не домой? – спросила она, возвращая флягу.

– Как только добудем волка.

– А если нам сегодня не улыбнется удача?

– Заночуем в степи.

Отвечал отец коротко. И только поэтому девочка догадалась – он тоже устал.

– Разве нам нечего есть? – спросила она. – Почему этот волк так важен?

Отец посмотрел на нее внимательно, светлыми сощуренными глазами. Он был добрым отцом. Никогда не бил. Но и не улыбался никогда. А глаза его против солнца она разглядеть не могла.

– А ты уже смирилась с неудачей? Запомни, Франгиз, сдавшихся гораздо больше, чем побежденных. Едем. У нас еще есть время до заката.

Отец тронул поводья.

Франгиз послала коня за ним, хотя в висках стучали молоточки и линия горизонта качалась перед глазами. Неожиданно день потемнел, словно случилось солнечное затмение, затылок стал неимоверно тяжелым… Франгиз подумала, что зря поддалась слабости и проглотила воду. А потом мир исчез.

…В темноте светил огонек масляной лампы. Он освещал часть пещеры с вырубленной в стене квадратной нишей – очень небольшую часть. Сама пещера уходила глубоко в скалу молчания и терялась там.

Франгиз с трудом поднялась и села, опершись о стену. Голова болела. Во рту ощущался какой-то неизъяснимо гадкий привкус. Мутило, должно быть, от духоты. Сейчас она сообразила, отчего в том сне, который пришел к ней в беспамятстве, ей снилась душная степь.

Огонек лампы горел очень ровно.

«Значит, – подумала Франгиз с какой-то пугающей отстраненностью, – тока воздуха здесь нет».