Тень от загородного дома

Безусловно, работы у Акламина было выше головы. Однако Глеба заботила только та часть ее, которая была связана с Ольгой. Еще не удалось нащупать никаких концов по ограблению квартиры, еще непонятно, с какой стороны подступиться, как вдруг это похищение. Разве он мог предугадать, уходя в больницу, что так случится? Если бы! Ни за что не оставил бы жену в машине, и даже не поехал бы в больницу. И все равно виноват. Кругом виноват. Должен был окружить ее большой охраной. Спустившись на первый этаж, прошел по слабо освещенному коридору к двери в приемный покой. Весть об убийстве Ганилевского уже разнеслась по дежурному персоналу больницы, и дежурная медсестра на первом этаже проводила Глеба испуганным взглядом, предупредительно привстав со стула. Войдя в приемный покой, Глеб увидал медсестру, сидящую на кушетке, и Исая с двумя охранниками у выхода на улицу. Исай пытался ее разговорить, но она, очевидно, недавно пришла в себя и не понимала, что происходило. Лишь время от времени спрашивала:

— А вы как тут очутились? А вы что здесь делаете? Это приемный покой. Что вам тут надо?

— Проснулась? — спросил Глеб, остановившись у кушетки.

— Еле растолкали, — пояснил Исай. — Смотрит на нас, как на новые ворота.

— Кто проснулся? Кого растолкали? — переспросила она.

— Ты! Я к тебе обращаюсь.

— А вы как снова попали в больницу? Вы же уходили! — Она широко раскрыла глаза. Белый колпак на голове опустился до самых век.

— Все на свете проспала. Как можно так крепко спать? Тебя чуть за ноги отсюда не вынесли!

— Я не спала, — возразила она точно так же, как возражала медсестра в хирургическом отделении.

— Что же ты сидишь тогда на кушетке, а не за столом?

Вопрос неожиданно поставил ее в затруднительное положение. А правда, почему? Как она тут оказалась? Ответа у нее не было. И она обронила, повторяя медсестру хирургического отделения:

— Не знаю.

— Кто приходил сюда после моего ухода?

— Почему вы меня допрашиваете? — смелея, повысила голос девушка. — Выйдите из приемного покоя, а то я позвоню сейчас дежурному врачу!

— Дежурного врача убили. Сейчас наверху полиция!

— Как убили? Как полиция? Я не видела никакой полиции. Вы шутите?

— Не время сейчас шутить. Лучше вспомни, кто здесь был после меня?

— Никого не было. Я дверь после вас заперла. И никого не впускала. Я не знаю, как вы все зашли.

— Подумай хорошенько. Вспомни все. Сейчас к тебе спустятся оперативники, чтобы задать вопросы.

— Но я никого не впускала, — плаксиво протянула девушка. — Никого, никого. Не было никого.

— Может, мне потрясти ее, чтобы вспомнила? — спросил Исай у Глеба.

— Не надо, — подумав, сказал Глеб. — Твоя тряска не поможет. Здесь работа для оперов. Пошли.

Подходя к автомобилю, возле которого топтались с подавленным видом охранник и водитель, Глеб глянул на Исая:

— Замени охранника и водителя. Не справились они с работой. Обоим медведь на ухо наступил. Не слышали, как к ним подобрался похититель. Без сопротивления подпустили к Ольге.

Исай обернулся к охранникам, идущим следом, отдал распоряжение. Одному поручил заменить водителя, на второго возложил охрану. Затем забрал к себе в машину провинившихся и отъехал от парковки. Сев в автомобиль, Глеб долго не двигался. Новый водитель и новый охранник ждали его команды. На сердце была тупая пустота, мозг долбил приступ самобичевания. Близок локоток, да не укусишь. А еще ярость, потому что не мог прямо сейчас взять за глотку преступника и вытряхнуть из него душу. Наконец, пошевелившись, Корозов провел глазами по темному салону авто, по темным затылкам водителя и охранника, раздраженно сказал:

— Чего стоим? Поехали! — И снова погрузился в себя.

Автомобиль тронулся с места.

6

Прошло два дня. Эти дни тянулись медленно и нудно. Мерещилось, что не только дни, но и мгновения беспрестанно долбили по голове, напоминая, что время идет, а воз и ныне там. Исай по затылок был загружен поисками Ольги, но никаких результатов пока не было. Серым поздним вечером после работы Глеб заехал поужинать в ресторан, где последний раз ужинал с женой. Настроения не было. Не смотря по сторонам, прошел к столу, сел. Люстры под потолком горели ярким светом. Подсветка на стенах излучала радугу цветов. Плитка на полу сверкала, как зеркало. Официант быстро обслужил. Глеб ткнул вилкой салат и услышал шум в другом конце зала. Обычно, садясь за стол, Корозов кидал взгляд на публику, но сегодня не хотел ни на кого смотреть. И только громкий шум привлек его внимание. В углу из-за стола поднялся Млещенко. Рубаха на груди расстегнута, длинные рукава засучены. Компания пытались его держать, усадить на место. Но он был пьян, вырвался, закричал высоким голосом:

— Налить еще! Налить, кому сказано!

Ему налили. Он мгновенно опрокинул рюмку в рот. Не закусывая, отбросил стул и пьяно через зал шагнул в сторону Корозова, задевая по пути все, что можно было задеть: столы, стулья, посетителей. Тонко выкрикнул заплетающимся языком: