Тень от загородного дома

— Иван, ты ведь живой! Ты живой, живой! Как ты меня напугал! — Присела, смотрела на окровавленную рубаху и не знала, что нужно сделать в данную минуту. — Очнись, Иван, очнись! Только не умирай! — Вскочила. — Я сейчас позвоню в скорую! Я бы тебя сама в больницу отвезла, да я тебя в машину не затащу. Ты смотри не умирай! Я сейчас, сейчас! — Побежала к машине, распахнула дверь, дрожащими руками схватила сумочку, сунула руку за телефоном. Пальцы тыкались по экрану, путая цифры. Наконец набрала номер, вызвала. Бегом вернулась к Млещенко. — Крепись, Иван, держись! Пообещали скоро приехать!

Потом села возле него в траву, отдышалась, подумала и позвонила в полицию.

Прошло около часа. Скорая и полиция приехали почти одновременно. Млещенко был жив. Врач — молоденький, видать, только что окончивший учебное заведение, с непослушными вихрами на голове, тонкими пальцами и намеренно суровым видом, вероятно, с той целью, чтобы показать себя тертым специалистом, — быстро осмотрел его, оказал первую помощь. Затем на носилках Ивана перенесли в машину и увезли. Оперативники, трое парней в разных рубахах с короткими рукавами и брюках, окружили Настю с вопросами. Ее рассказ был коротким и совершенно не удовлетворил их. По лицам проплыло разочарование. Настю расстроило, что она ничем не смогла помочь операм, и она обиженно пробормотала:

— Ой, ну я же не виновата, что ничего не видела! И выстрела не было, я не слышала.

— Выстрел как раз был, — заметил худощавый опер, чуть заикаясь и вытягивая при этом нижнюю губу вперед. — У Млещенко пулевое ранение. Просто оружие с глушителем.

— А ты по траве вокруг раненого кружила? — спросил второй, небольшого росточка, все время потирающий бледные руки, как будто у него потели ладони.

— Нет, — отозвалась взволнованно Настя. — Я, когда увидала, что он живой, села сбоку и сидела никуда с места не двигалась, ждала, когда приедете вы. Надеялась, что он очнется, но он не очнулся.

— В таком случае стрелок подошел к нему из зарослей. Почти вплотную. — Опер, потирая ладони, показал на примятую траву. В высокой траве была четко видна пробитая тропинка, она вела в кусты.

— Пойду-ка гляну, что там, — сказал третий, с залысинами и хитринкой в глазах, покашливая все время, как обычно делают заядлые курильщики с большим стажем.

По притоптанной траве он направился в кусты. След дугой огибал участок Млещенко. Тропа вывела к месту, где стояла машина Дарьи. Трава, на которой она стояла, не сохранила следов протектора. Дорога также ничем не порадовала. Обескураженный оперативник вернулся к дому. И сразу подступил к Насте:

— Ты не обратила внимания, за вами не ехала никакая машина? Человека в кустах тоже не заметила?

— Я же говорила уже, что никого не было! — ответила девушка. — А машины? Наверно, ехали какие-нибудь, но мы с ним всю дорогу лаялись, было не до того, чтобы смотреть на машины.

— А лаялись-то чего? — кашлянул опер.

— А как с вами, мужиками, не лаяться? Вы ж за любую юбку готовы цепляться! — огрызнулась она, вспыхивая.

— Он что, ходок был, что ли?

— А где ты видел других мужиков? Как будто ты не ходок! Вас только помани пальцем — вы сразу и расплавитесь, как сырки!

— Эй, ты не обобщай!

— Хоть обобщай, хоть не обобщай. Вас всех нужно стерилизовать сразу, как только выполните основную функцию по деторождению.

— Сложно все это, — кашлянул оперативник.

— Ничего сложного! — усмехнулась Настя. — Чик, и все!

— Так вот, насчет ходока, — перевел разговор опер. — Может, кто из прежних пассий последнее время конфликтовал с Млещенко?

— Я всем его пассиям показала на дверь. Поэтому больше всего конфликтовать ему приходилось со мной, — ответила Настя, вспыхнув всем лицом.

— Но, может, все-таки кто-то угрожал? Ты вспомни. Ничего необычного не происходило последнее время? — снова спросил оперативник.

Недовольством исказились губы Насти. Чего толмачить одно и то же? Она хотела уже сказать, что ничего подобного не знает, как вдруг словно ударом молнии поразило мозг. Настя вспомнила о ночном госте, который напугал ее в квартире Ивана. Замахала нетерпеливо руками:

— Угрожал, конечно же угрожал. Он и мне угрожал! — яростно вскрикнула девушка и как будто собралась произнести имя, но покраснела и развела руки. — Но я не знаю, кто он.

И Настя рассказала все, что произошло в квартире Млещенко. Все трое оперов внимательно выслушали ее и переглянулись:

— Почему же ты не рассказала об этом, когда в доме случился пожар и нашли труп? — спросил худощавый, чуть заикаясь. — Тогда тебя спрашивали, какие события происходили до пожара в доме?

— А меня не спрашивали, угрожал ли кто-то Ивану. Какие вопросы задавали, на такие я и отвечала, — сказала Настя.

Закончив работу, оперативники созвонились с Акламиным. У того мелькнуло предположение, что в квартире Млещенко на Настю напасть мог тот, чей труп нашли в доме. Аристарх распорядился, чтобы Настю немедля отвезли в морг и показали ей труп для опознания. Отключив телефон, худощавый опер опять подошел к Насте. Та стояла возле машины Ивана и старательно пыталась стряхнуть грязь с юбки. Но только хуже размазывала все.