Тень Победы

Так ведь и резервисты не все воевали. Из-за поспешного бегства в 1941 году на оккупированных противником территориях осталось еще целая армия — 5 миллионов 360 тысяч военнообязанных, которых не успели призвать в Красную Армию (ВИЖ. 1992. № 2. С. 23).

В 1941 году Красная Армия потеряла 6 миллионов 290 тысяч единиц стрелкового оружия (ВИЖ. 1991. № 4). Этим оружием можно было бы вооружить весь вермахт.

Красная Армия за тот же период потеряла 20 500 танков. Этого могло хватить на укомплектование пяти таких армий, как вермахт. Такого количества танков было достаточно, чтобы перевооружить ими не только армию Германии 1941 года, но и все остальные армии планеты, в том числе армии США, Великобритании, Японии, Италии, Испании, причем трижды, причем танками такого качества, каких ни в одной из этих стран не было.

В 1941 году Красная Армия потеряла 10300 самолетов. Этого вполне хватило бы на то, чтобы полностью перевооружить люфтваффе, да не один раз, и, опять же, самолетами очень высокого качества. Ничего равного нашим Ил-2, Пе-2, Як-2, Як-4, Ер-2, ДБ-Зф и Пе-8 в 1941 году у Гитлера не было.

Потери советской артиллерии за первые шесть месяцев вой-

ны составили 101100 орудий и минометов. Этого было достаточно для переукомплектования всех армий мира вместе взятых и, опять же, не единожды, а многократно, да самыми лучшими в мире образцами пушек, гаубиц, мортир и минометов.

На границах было брошено более миллиона тонн боеприпасов для всех этих видов оружия.

Неужели начальник Генерального штаба РККА и «величайший стратег XX века» Жуков Георгий Константинович за весь этот позор не несет ответственности?

2

Возражают: Жуков тут не при чем, во все вмешивался Сталин. Накануне войны Сталин не давал великому стратегу Жукову возможности принимать мудрые решения.

Это возражение отметем. На это возражение следует отвечать словами нашего героя. Жуков рассказывал, что 29 июля 1941 года он якобы заспорил со Сталиным. Сталин якобы сказал, что Жуков несет чепуху. На это Жуков якобы ответил:

Если вы считаете, что начальник Генерального штаба способен только чепуху молоть, тогда ему здесь делать нечего. Я прошу освободить меня от обязанностей начальника Генерального штаба и послать на фронт. Там я, видимо, принесу больше пользы Родине. (Воспоминания и размышления. С. 301.)

Допустим на минуту, что такой разговор был, что Жуков именно так вел себя после германского вторжения. Возникает вопрос: почему Жуков не вел себя подобным же образом до германского вторжения? Если Сталин накануне войны действительно не соглашался с мнением «великого стратега», тогда стратегу надо было быстро и четко определиться: Сталин не слушает моих советов, зачем я тут протираю штаны? Если с моим мнением Сталин не считается, пусть отправит меня в войска!

Не надо скандалов, не надо громких фраз, надо было просто объясниться с вождем: товарищ Сталин, наши мнения не совпадают, я вам ничем помочь не могу, мы друг друга не понимаем, зачем вам нужен советник, мнение которого для вас безразлично? Почему бы вам, товарищ Сталин, не найти другого начальника Генерального штаба, мнение которого совпадало бы с вашим?

А можно было то же самое выразить ультиматумом: убейте, расстреляйте, но я ответственности перед народом и историей за вашу глупость, товарищ Сталин, нести не намерен.

У каждого руководителя высокого ранга есть средство заставить считаться с собой. И это средство — отставка. Во все времена министры, генералы и маршалы пользовались этим средством: я за чужую дурь не ответчик, увольте.

Если у человека есть принципы, он обязан их отстаивать. Так вел себя в октябре 1941 года командующий Дальневосточным фронтом генерал армии Апанасенко Иосиф Родионович. Он считал, что последние противотанковые пушки с Дальнего Востока забирать нельзя, пусть даже и ради спасения Москвы. Он покрыл Сталина матом и объявил: сорви с меня генеральские лампасы, расстреляй, но пушек не отдам.

Вот это — смелый и принципиальный человек.

В первой половине 1941 года на повестке дня стоял вопрос о судьбе страны: быть ей или не быть. Начальник Генерального штаба генерал армии Жукова обязан был занимать позицию несгибаемую: или, товарищ Сталин, снимите меня с должности, или не мешайте работать.

Поступил ли так Жуков?

Предлагаю на выбор одно из двух.

Первое. Сталин не мешал Жукову работать и не вмешивался в его деятельность. В этом случае вся ответственность за разгром 1941 года ложится на Жукова, ибо Жуков — начальник Генерального штаба, а Генеральный штаб — мозг армии.