Тень победы

— Панчер, — пояснил Степанцов, — это боксер, который может решить исход боя одним-единственным ударом. Он может проигрывать по очкам и еле стоять на ногах, но один четкий удар, попавший в цель, срубает противника наповал. У Пейтона это — правый апперкот… Удар снизу. Ларри принимает соперника, дает ему повиснуть на себе, входит в клинч и какое-то время держит все удары. А потом… — Сергей взял в руки пульт и включил режим замедленного воспроизведения. — Смотрите! Одно и то же. Правой он даже не бьет, а отталкивает противника от себя. Сам в это время делает шаг назад, закручивая тело по часовой стрелке. Одновременно следует удар на отходе: как правило, это короткий левый крюк в голову. Он не вкладывает в этот крюк большой силы — просто заряжает себя для следующего удара. Противник переводит защиту в верхний ярус — поднимает руки и пытается подсесть — пропустить перчатку Ларри поверх головы. Но он забывает, что этот ничего не значащий крюк — лишь отвлекающий маневр, выход Пейтона на ударную позицию. И вот тут-то… Правый апперкот, прямо в подбородок, Пейтон распрямляется одновременно с ударом и резко закручивает корпус — но уже против часовой стрелки. Кулак идет по короткой траектории и не успевает хорошенько разогнаться, но, тем не менее, апперкот получается очень сильным. Судите сами. Противник приседает — выходит, он движется навстречу удару; Пейтон выходит из клинча и распрямляется — стало быть, к удару прибавляется сила ног; третий компонент — раскручивание корпуса. Вот и все.

После такого панча никто не встает. Рефери наклоняется над телом и вынимает капу изо рта.

— Так просто? — разочарованно протянула Лайза. — А я-то думала, что боксеры просто лупят друг друга перчатками…

— Просто? — улыбнулся Сергей. — В каждом виде единоборств — будь то бокс, борьба самбо, дзюдо или карате — у настоящего мастера есть своя коронка — прием, отшлифованный до совершенства. А искусство как раз заключается в том, чтобы вовремя его применить. Пока я знаю одно — нельзя подпускать Пейтона близко к себе. Необходимо держать его на дистанции. Поэтому мне нужен опытный спарринг-партнер, который предпочитает ближний бой. Побоксирую, а там, глядишь, нужное решение найдется само собой.

Белов внимательно выслушал его доводы и счел их убедительными.

— Хорошо, — сказал Саша. — У тебя есть на примете подходящий боксер для спарринга?

Степанцов задумался.

— Да, пожалуй. Есть один такой, как раз работает в моем весе. Николай Гудков. Но только… Он живет в Питере, и…

— Это не твоя проблема, — отрезал Белов. — Витек! — обернулся он к Злобину. — Ты все слышал? Николай Гудков из Питера. Послезавтра он должен быть здесь:

— Не вопрос, шеф, — отозвался Витек… — Я даже не спрашиваю, живым он нам нужен или мертвым. На месте соображу.

Все рассмеялись. Витек начал прикидывать, успеет ли он на сегодняшний вечерний, рейс.

— Да-а-а… — задумчиво произнес Сергей. — Драться с таким соперником нелегко. С — Лейтоном главное — все время быть предельно внимательным. Не зря же существует боксерская поговорка: у панчера всегда есть шанс.

Белов сидел, погруженный в свои мысли. Видимо, они были далеки от бокса. Услышав слова Сергея, он встрепенулся и стукнул кулаком в ладонь.

— Точно. Здорово сказано!

«Панчер! — обрадованно подумал он. — Ну конечно, мне тоже нужен панчер! Обязательно!»

Время, оставшееся до боя, летело быстро. Но еще быстрее Степанцов набирал форму. Ватсон смотрел на него и никак не мог нарадоваться. Он заставлял Сергея взвешиваться по три раза на дню; все боялся, что боксер перевалит верхнюю планку полутяжелого веса. Раны больше не давали себя знать. В двигательной активности не было никаких ограничений. Степанцов бегал, прыгал, работал с отягощениями и боксировал столько, сколько считал нужным.

В шесть утра он просыпался, выпивал белково-витаминный коктейль, делал получасовую разминку и потом убегал на десятикилометровую пробежку. После пробежки Сергей в течение часа занимался физическими упражнениями в щадящем режиме, а потом шел завтракать. В меню преобладали овощи, фрукты и различные соки.

Немного отдохнув после еды, Степанцов выходил на ринг. Николай Гудков оказался хорошим спарринг-партнером. Ему не хватало чемпионского характера, но это был исключительно грамотный и рассудительный боец. Перед боем они вместе с Сергеем разрабатывали тактический рисунок поединка, а во время боя Гудков сознательно сдерживался, чтобы не нанести слишком сильный удар. Все-таки точный и сильный удар полутяжа наносит некоторый ущерб организму.

Ватсон, переживая за своего питомца, носился вокруг ринга и постоянно напоминал Гудкову об осторожности — так, что однажды Николай не выдержал и сказал, подставляя обе руки под невидимые наручники:

— Может, вы меня лучше свяжете, Станислав Маркович?