Тень победы

Назимов оказался легок на помине. Не успели они выйти на улицу, как к центральному входу подкатило такси. Из окошка высунулся доктор и помахал им рукой. Белов, прикрывая отход, проследил, чтобы все сели. В последний раз оглянулся на отель. Ни Буцаева, ни его подручных не было видно. Саша сел на переднее~сиденье и велел шоферу ехать в аэропорт.

— Я с вами туда и сразу же обратно. Меня ждет подруга, — пояснил он новым приятелям. — Она заказала шампанское, и оно, наверное, уже успело согреться.

— Вставайте, идиоты! Чего вы разлеглись? — Буцаев бесцеремонно пинал своих подручных мысками шикарных ботинок.

Гога со стоном поднялся. Хасан ползал по полу в поисках своих якобы золотых зубов. Он уверял, что их, эти зубы, сделал ему один знакомый узбек во Владимирском централе, и потому они ему дороги, как память.

— За мной! — заревел Буцаев и кинулся в раздевалку.

Там он поднял брошенное боксером полотенце и принялся наспех вытираться.

— Проклятье! — бормотал он. — Всех! Всех в капусту! Позвони Маципуло! — прикрикнул он на Реваза.

Коротышка достал из кармана мобильный, посмотрел на него и тяжело вздохнул. Модная изящная вещица была сломана и к тому же полностью залита водой.

— Босс! Боюсь, Эдик сейчас недоступен!

— Идиотство] — зарычал Буцаев. — Как мы в таком виде покажемся на людях?

— Я подгоню «Кадиллак» к подъезду, — предложил Гога.

— Иди! — махнул Роман Остапович. — Нет! Идите вместе с Хасаном.

Громилы вышли. Буцаев остался наедине с Ревазом.

— Они от меня не уйдут! — бушевал он, расхаживая по раздевалке. Его распухшие уши сияли, как кремлевские звезды. — Надо срочно связаться с Маципуло! Пусть даст своих людей. Перекроем все дороги, проверим все отели.

— Босс, — сказал рассудительный Реваз. — У них как минимум полчаса форы. На их месте я бы уже ехал в аэропорт. Ночной рейс до Нью-Йорка, оттуда сразу в Россию.

Роман Остапович заскрежетал зубами от злости.

— Дьявол! Неужели мы никак не сможем их догнать?

— А я бы и не стал их догонять, босс, — вкрадчиво сказал Реваз.

Буцаев так посмотрел на него, что коротышке стало не по себе. Руки босса непроизвольно сжались в кулаки, и Реваз зажмурился в ожидании неминуемой трепки.

— Ты что же, непротивленец, — тихим свистящим шепотом произнес Роман Остапович, — предлагаешь оставить все, как есть? А моя шляпа? А мои…

— он не договорил, но выразительно показал на уши. — А мой костюм? А мой вьщгрыш, наконец?

— Босс! Я вовсе не это имел в виду, — зачастил Реваз. — Я только хочу сказать, что никого не нужно догонять. Надо сделать так, чтобы они сами к нам пришли.

Буцаев склонил голову набок и вопросительно поднял одну бровь.

— И как ты собираешься это сделать? Предложишь им пакетик леденцов и покататься на шарабане?

— Нет, босс. Все гораздо проще. Вспомните бой.

Буцаев помахал перед носом Реваза кулаком.

— Ты опять намекаешь на шляпу?

— Боже избави, босс! Я намекаю на женщину!

— Ты прав. Почему я раньше об этом не подумал? — довольная улыбка тронула губы Буцаева.

Он махнул коротышке и быстрым шагом устремился к выходу. Перед самой дверью Буцаев поскользнулся, подошва лакированного ботинка скользнула по кафелю, и, не поддержи его сзади Реваз, он бы обязательно упал.

Он нагнулся и посмотрел на странный предмет, угодивший ему под ногу. Это был зуб Хасана…

Расчет Белова оказался точным. Сейчас всем троим: боксеру, тренеру и доктору, — необходимо было как можно скорее оказаться в безопасном месте.

Желательно вообще вне пределов досягаемости Буцаева и его банды. Аэропорт Вегаса как нельзя лучше подходил для этой цели. Во-первых, охрана аэропорта не допустит разборок в людном месте. А, во-вторых, если им повезет, то они смогут попасть на ближайший рейс до Нью-Йорка.

Таксист, разговорчивый латиноамериканец, все время что-то трещал на испанском или португальском, Белов не мог точно разобрать. Во всяком случае, тот никак не хотел переходить на более доступный английский. Саша терпеливо слушал его минут десять, потом сказал по-русски:

— Товарищ, я не совсем понимаю сути проблемы. В чем, собственно говоря, дело, товарищ? Объясните подробнее, товарищ.

Это сработало безотказно. То ли на таксиста подействовало труднопереводимое, но абсолютно узнаваемое слово «товарищ», то ли выражение лица Белова, но он замолчал и больше не сказал ни слова. Это не могло остаться незамеченным..

— Уважают нашего брата. Даже в такой дыре, как Лас-Вегас, — с то ли с осуждением, то ли с гордостью сказал Степанцов.

— Поскорее бы свалить из этой дыры. Я лично успокоюсь только тогда, когда увижу «Шереметьево-2» и родные лица угрюмых таможенников, — вздохнул Альберт.

— Да уж, представляю, как мы испортим им настроение, когда прилетим налегке. Можно сказать, в чем мать родила. — Степанцов внимательно осмотрел свой наряд, словно вспоминал, в этом ли спортивном костюме и кроссовках он появился на свет.

— Да неважно. Главное — долететь, — махнул рукой Савин.