Тень 'Полярной звезды' (Салли Локхарт - 2)

Но у лорда Уитхема хватало других забот. Он скоро понял, что Беллман давно знал о замужестве леди Мэри и нарочно подталкивал его признать это; Беллман знал также, что лорд не решится на это, и теперь Уитхем подозревал, что никогда не увидит денег, которые попросил за нее. Он попал в ловушку. Если он признает, что ему известно о ее замужестве, деньги Беллмана для него потеряны, если же не признает, даст тем самым возможность обвинить его в сговоре, пособничестве двоеженству... и он не мог решить, какой вариант хуже. Единственный его шанс - притвориться, что он даже не подозревает об этом браке, и надеяться на то, что весть о нем распространится не слишком скоро, а он тем временем сумеет стать настолько полезным Беллману, что, в конце концов, его положение в фирме окажется, по крайней мере, надежным.

Однако он уже понимал, что Беллман больше не ждет от него пользы. Уитхем присутствовал на заседаниях правления, но не мог взять в толк, о чем идет разговор; он уже познакомил Беллмана со всеми, с кем только мог; его былое влияние в правительственных департаментах явно от него уплывало.

А затем произошел этот инцидент в Барроу. Смерть Беллмана вызвала сенсацию в финансовом мире. Хотя расследование пришло к выводу, что это был несчастный случай, поползли слухи, что несчастье, как это называли, на литейных заводах "Полярной звезды" было тесно связано с определенными нарушениями в других предприятиях Беллмана, которые теперь выплывали на свет. Как сообщалось, помогал важным особам вкладывать деньги в компанию некий мистер Уиндлсхэм. Акции "Полярной звезды" стремительно падали. В то же самое время, вероятно по чистому совпадению, довольно много крупных правительственных чиновников было уволено или смещено без шума. Мало что из всего этого проникло в газеты. Вскоре фирма полностью обанкротилась. Банкротство лорда Уитхема последовало за этим почти сразу же.

Джим пришел к выводу, что при сложившихся обстоятельствах отъезд леди Мэри в Америку с Макинноном - лучший выход, и от души пожелал ей всего наилучшего.

Проектировщики и инженеры "Полярной звезды" нашли работу в других фирмах. Некоторые из них перешли на "Армстронг-Викерс", знаменитую компанию, производившую оружие, однако чертежи "саморегулятора Хопкинсона" исчезли; ходили слухи, что кто-то пробрался на завод Беллмана и уничтожил всю документацию. Завод вновь, было, ожил, уже как кооперативное предприятие, изготовлявшее велосипеды, но у рабочих не хватило средств, чтобы предприятие сделать доходным. Оно было снова продано и на этот раз вернулось железнодорожной компании, производившей локомотивы и другое железнодорожное оборудование.

Как только Джим смог встать на ноги, он, опираясь на палку, отправился на омнибусе в Стритхем, чтобы навестить Нелли Бад.

С помощью сестры своей Джесси она уже оправилась после совершенного на нее нападения, хотя сильно похудела и утратила большую долю присущей ей живости. Увидев ее такой, Джим с радостью вспомнил все удары, которые он обрушил в свое время на Секвилла и Харриса. Джесси уже вернулась на север, рассказывала Нелли, она же собирается все здесь продать и опять присоединиться к ней. Они уладили все свои противоречия. Во всяком случае, сама Нелли уже устала от игры в медиума, и как только она еще немного оправится, обе они будут давать сеансы чтения мыслей на расстоянии и вместе выступать в мюзик-холлах. Джим пообещал непременно приехать и посмотреть их номер.

Итак, время шло.

И постепенно Салли научилась понимать, как многослоен и многогранен мир; что нет в нем ни чего однозначного и несложного, насколько все пропитано иронией.

Вот - Изабел Мередит. Два существа, которых она бесконечно любила, Чака и Фредерик, отдали свои жизни за Изабел. У Салли была причина вы черкнуть ее из своей памяти, но она не могла. В ней жило лишь одно чувство - жалость.

Или - фотографии. Много лет подряд Фредерик без конца фотографировал Джима, еще чаще Салли; но его собственной фотографии не было. Вебстер даже не мог припомнить, чтобы его когда-либо фотографировали. Он жил среди фотокамер, линз, пластинок, эмульсий, и никто ни разу не запечатлел это живое, улыбчивое лицо. Не было даже рисованного его портрета.

И, наконец, она сама, и в этом была величайшая ирония судьбы. Найдет ли она слова для этого? Но знала - ей придется найти их, и скоро.

Однажды в конце апреля Чарльз Бертрам объявил, что приготовил им сюрприз. Это было воскресенье, мягкое, свежее, солнечное, и он повез их в Твикенхем в высоком двухколесном экипаже, отказавшись хоть словечком намекнуть о цели поездки.

- Вы сами все увидите на месте. - Больше он ничего не сказал.

Это оказался пустой дом с просторным заросшим садом. Правда, штукатурка осыпалась, но все окна были пригнаны, и пропорции очень хороши. По словам Чарльза, дому было семьдесят лет, он был чистый, сухой и - в нем водились привидения.