Тень, ползи!

– Эти тени, док. Вы думаете, они реальны?

Я ответил:

– Не знаю, как они могут быть реальны. Но те, кто их видит, так считают.

Он кивнул с отсутствующим видом.

– Ну, с ними нужно обращаться, как с реальными. Но как надавить на тень? Впрочем, за их действия отвечают реальные люди. Вот на них надавить всегда можно.

Потом добавил:

– Например, эта девчонка де Керадель. Что вы о ней думаете? Я слышал, она очень красива. Безопасно к ней отправляться?

Я вспыхнул, потом холодно ответил:

– Когда мне понадобится охранник, Мак Канн, я дам вам знать.

Он ответил так же холодно:

– Я ничего не имел в виду. Только… не хочу, чтобы пострадала мисс Элен.

Это меня задело. Я горячо начал:

– Если бы не мисс Элен… – и замолк. Он наклонился ко мне, взгляд его стал менее жестким.

– Я так и думал. Вы боитесь за мисс Элен. Поэтому вы идете. Но, может, вы не тот способ защиты выбрали?

– А вы знаете лучший?

– Почему бы не отдать все мне в руки?

– Я знаю, против кого иду, Мак Канн, – сказал я ему.

Он вздохнул и сдался.

– Ну, ладно, скоро появится босс, а пока надо договориться, как поддерживать связь. Во-первых, у конца стены будет рыбачить лодка. Когда вы отправитесь?

– Когда за мной пошлют.

Он снова вздохнул, торжественно пожал мне руку и ушел. Я лег и уснул. На следующее утро в девять позвонил Билл и сказал, что Рикори телеграфировал необходимые инструкции и сообщил, что вылетает из Генуи в Париж, затем сядет на «Мавританию» и через неделю будет в Нью-Йорке. Позвонил с той же новостью Мак Канн, и мы договорились в полночь встретиться, чтобы обсудить совместные действия.

Я провел прекрасный день с Элен. Встретил ее у Маргенса и сказал:

– Это твой и мой день, дорогая. Ни о чем другом думать не будем. К дьяволу де Кераделей. Это последнее упоминание о них.

Она очаровательно ответила:

– Место рядом с дьяволом вполне им соответствует, дорогой.

Как я сказал, день был прекрасный, и задолго до его конца я понял, как сильно влюблен в Элен. Всякий раз как мысль о мадемуазель выползала из темного угла сознания, куда я ее затолкал, я заталкивал ее обратно, испытывая укол ненависти, как боль от жала. В половине одиннадцатого я попрощался с Элен у дверей Лоуэлла. Я спросил:

– Как насчет завтра?

– Очень хорошо. Если сможешь.

– А почему это я не смогу?

– День кончился, Алан. Ты не избавишься от Дахут так легко. – Я попытался ответить, она меня остановила. – Ты не знаешь, как я тебя люблю. Пообещай… если я тебе понадоблюсь… приходи ко мне… в любое время… и в любой… форме.

Я схватил ее за руки.

– В любой форме? Что ты этим хочешь сказать?

Они потянула мою голову вниз, прижалась губами – свирепо, нежно и страстно в одно и то же время. Открыла дверь, на мгновение повернулась.

Закрыла дверь. Я сел в такси и поехал в клуб, ругая мадемуазель более всесторонне, чем я это делал со времен Иса – если я тогда это делал. Мак Канн еще не появился, но меня ждала телеграмма. Я прочел:

Завтра в полдень у причала Ларчмонт-клуба вас будет ждать яхта. Она называется «Бриттис». Там я вас встречу. Искренне надеюсь, вы придете готовый остаться навсегда.

Ну, вот. Я не пропустил ни названия яхты, ни насмешки в этом «остаться навсегда». Элен – реальность, а Дахут – тень. Но я понял, что тень тоже становится подлинной реальностью. С печалью в сердце, с мрачным предчувствием, с сожалением об Элен, с которой я, возможно, распрощался навсегда, с жгучей ненавистью к этой женщине, которая так полупрезрительно призывает меня, – со всем этим я понимал, что ничего не остается делать, как повиноваться.

14. ЗА СТЕНОЙ ДЕ КЕРАДЕЛЯ

Когда я паковал саквояж, появился Мак Канн. Он удивленно посмотрел на меня.

– Вы куда-то отправляетесь, док?

В неожиданном порыве откровения я протянул ему телеграмму мадемуазель. Он молча прочел ее, поднял голову.

– Только что пришло? А мне показалось, вы говорили доктору Беннету, что приглашение у вас уже есть.

– Это, – терпеливо пояснил я, – только подтверждение предварительной договоренности, устанавливает время, которое не было установлено раньше. Можете сами увидеть, если прочтете внимательнее. – Я начал паковать второй саквояж. Мак Канн перечел телеграмму, некоторое время молча смотрел на меня, потом сказал:

– За доком Беннетом ходила одна из этих теней, верно?

Я резко повернулся к нему.

– Почему вы так думаете?

Он продолжал, как будто не слышал меня:

– А потом ее не стало, когда вы были с ним.

– Мак Канн, – сказал я, – вы сошли с ума. Почему вы так думаете?

Он вздохнул и ответил:

– Когда вы с ним спорили о том, чтобы ехать к де Кераделю, я удивился. Но когда увидел телеграмму, больше не удивлялся. Получил ответ.

– Ну и хорошо, – сказал я и продолжал паковаться. – И каков же ответ?

– Вы что-то отдали за тень доктора Беннета.

Я посмотрел на него и рассмеялся.

– У вас отличные идеи, Мак Канн. Что же я мог отдать, и кому, и зачем?

Мак Канн снова вздохнул и показал пальцем имя мадемуазель.

– С ней, – потом показал слова «остаться навсегда» и сказал: – И вы отдали это за тень.