Тень порокa

– Но, – попытался возразить блондин, однако, Бог уже ушел, оставив за собой легкое чувство эйфории и глубокой растерянности.

Но даже ангелы порой не слушают отца.

Кора

"Время непрозрачно. Я растворяюсь в нем, срываясь в бесконечную пропасть. Точно, каждый хотя бы единожды в жизни падал во сне. Любой хоть бы раз испытывал это интересное и совсем необычное чувство. Но радоваться вечному полету становится довольно трудно – тело абсолютно растеряно. Или, может, мне только казалось? Фортуна тут не помощник, и на нее полагаться не следует, но почему мой сон не имеет конца и даже его отголосков?" – мечтаю я перед тем, как вздрогнуть, почувствовав толчок. Мои глаза раскрываются слишком быстро для столь крепкого сна. Будто я ждала этого момента слишком долго, чтобы еще как-то тянуть время. Кажется, что тело вдруг потеряло всякий вес. Кажется, что из него выкачали всё отвращение и негатив, всю грязь, что копилась долгие годы – по разным причинам. Это так…

"Непривычно?" – кто-то заканчивает за меня мой мысленный монолог, и этот паршивый голос я знаю, как свой, ведь он, в каком-то смысле, уже является частью меня самой. "Я польщен", – вновь слышится мне, но звук льется уже из другой части комнаты. Там стоит мужчина в черном костюме, сидящем как влитой, с тонкой серебряной цепью, идущей от "ушка" ремня в левый карман. Демон не выказывает ни единой эмоции, заинтересованно выжидая какой-либо реакции.

– Ты всегда так беспардонно врываешься в сознание?

На мой вопрос демон разочарованно цокает:

– Дерзости в тебе в избытке, – исчезает он в сероватой дымке и также неожиданно оказывается в противоположном углу комнаты, поправляя манжеты на шелковой рубашке, порой изредка цепляя спинку стула локтем.

– А в тебе пафоса, – страх все еще не ушел, но если и гореть в аду, то только по совести, как меня и научила тому жизнь.

Адай вновь оставляет в воздухе темные клубы дыма, что не успевают рассеяться до того, как он оказывается уже в дверном проеме.

– Знаешь, какой запах носит твой страх? – хмыкает тот, выдерживая паузу. – Пахнет, как самая аппетитный парфюм, который только может вообразить себе человек своей скудной фантазией и, – задумывается он, – даже лучше. – мужчина начинает не человечески шипеть, демонстрируя острый язык, так напоминающий змеиный. Ну и зрелище… Он не сводит пристального взгляда, после чего вновь исчезает, и мои глаза уже не могут найти его ни в одной из частей комнаты, бегая повсюду. – Собственно, вам и не узнать, – пренебрежительно доносится сверху, отчего я подскакиваю, почти глотая собственное сердце.

"Боже!" – выдыхаю я, стараясь привести сердцебиение в норму, но слышу недовольное хмыканье.

– Давай без него. Каждый раз тошнит, как в первый, – почти выплевывает демон.

Мои глаза следуют за источником слов к потолку, сталкиваясь с необъяснимым. "Срань Господня!" – внезапно выплевываю я.

– Знаешь, ты довольно странно ругаешься. Тебе говорили? – задумывается Адай, пока я пребываю в очередном шоке, наблюдая, как с того самого потолка свисает человекоподобное существо, будто так, мать его, и должно быть.

Мужчина сидит вверх ногами в позе лотоса, а его серьги в форме крестиков стремятся к полу, путаясь в пепельных волосах, в прядях которых, между прочим, проглядываются два острых кончика. Возможно ли… рога? Черные рога, которые мне так и не удалось рассмотреть получше. Зато я четко рассмотрела, как под этими отвратительными глазами, что так холодно следили за каждым моим вдохом, были темные градиентные пятна. От самого века чернота постепенно перерастала в бледный цвет кожи – ближе к губам. Отдаленно небольшие узоры на лице мужчины напоминали чешую, и, если приглядеться, то смотрелось это слишком жутко, чтобы любоваться необдуманно долго. Но это были далеко не все необычные детали демонического образа. Руки, что в замке лежали на ногах, имели длинные ногти, а если быть дотошной до конца – когти. Они, казалось, были 5 сантиметров. А их цвет и цвет пальцев… – он словно копался прямо в угле. Самые концы когтей были черны, как смоль, но постепенно светлели по мере продвижения к первым фалангам, и, наконец, становились нормального (почти) – бледного цвета кожи. Мужчина все это время молчал, подпирая подбородок кулаком, а затем, несомненно, чтобы смутить, лениво произнес: "И как? Нравлюсь?"

– Прекрати читать меня, – недовольно кинула я, вгрызаясь взглядом в дверь напротив.

– Ну что ты. Я бы никогда! – улыбнулся, наконец, демон, – Твои завороженные глазки сами все выдают.

– Я только очнулась после того, как ты едва ли не довел температуру моего тела до кипения. Так, быть может, ты все же пощадишь мою расшатанную тобой же психику – хотя бы на один чертов день? – начала хныкать я.

– Как же? Но ведь нервы это самое вкусное, – облизался Адай.

– Что? Вы питаетесь человеческими эмоциями?