Тень последней луны

А уж в чём она бы точно не призналась, так это в том, что образ его величества, Скера Завоевателя, Скера Законодателя и так далее прочно поселился в её воспоминаниях и воображении. Не так, чтоб влюбиться без памяти и отдаться без оглядки, но так, чтобы по нескольку раз в день вспоминать его массивную атлетическую фигуру, а особенно — ту значительность, простоту и достоинство, с которым он сидел на малом троне в пиршественной зале. Король глубоко её поразил.

В момент, когда их взгляды пересеклись, она подумала ужасную глупость. Самую глупую из всех возможных, золотую медалистку среди глупостей. Нет, не «хочу этого мужчину». Это хоть понять можно было бы и даже попытаться воплотить. Почему бы и нет, вообще-то. Она подумала совершенную глупость: «хочу быть как он». С тех пор Веля снова начала бегать по утрам с грузом…

***

Что всегда поражало её в Либре — отсутствие приливов и отливов. Скорее так происходило, потому что вокруг планеты вертелось два спутника вместо одного. Может, с суточным вращением этой планеты вокруг её светила было что-то не так? Сутки, кажется, длились дольше, но Веля не была уверена, разбираться в местном времени она пока не научилась. Счёт вёлся на смену течения, а сколько это дней? Может, здесь под силой гравитации не деформировалась водная оболочка, покрывающая, кстати, гораздо большую, чем на Земле, поверхность? В любом случае, школьных знаний по астрономии, чтоб понять устройство этого мира, Веле не хватало, а местным учёным, пожалуй, понадобится ещё не одна сотня лет, чтобы обдумать и объяснить, как взаимодействует гравитация Либра, его двух лун и центрального светила.

Она пыталась добиться внятного ответа по поводу приливов и отливов у Дебасика, прежде всего потому, что повадилась по утрам и вечерам плавать в открытом море, но ничего не получилось. Старик просто не понимал, о чём Веля толкует. Он на всякий случай восхищался цепким умом владычицы и немедленно сворачивал в мифологию. Ладно, мифы — так мифы. Но тогда показывай буквы и слова!

На книжке местных сказаний Веля читать и научилась.

— В давние времена не было суши, не было неба и звёзд, лишь Светлый День и супруга его, Тёмная Ночь, — медленно читала она вслух, водя по строчкам пальцем, — жили в Великих Водах…

В сумерках из воды на берег выползали крабы, крохотные и побольше, и бродили по песку целую ночь, решая свои вопросы. Веля осторожно переступала их, если удавалось разглядеть. Иногда под ногой кто-нибудь хрустел, но чаще всего крабики и сами отбегали подальше от подошв её кроссовок. Кухаркины дети сказали, что этих крабов не собирают и не едят — слишком мало мяса, слишком твёрдый панцирь. Пока раздолбёшь камнем такого да обсосёшь — одна морока, лучше пройтись в воде между камней и собрать больших, с длинными ногами, те мясистые.

— А когда понесла Тёмная Ночь, то сказала она Дню — где же будут жить наши дети? Тогда День нырнул на дно Великих Вод, набрал пригоршни камней и песка и швырнул во все стороны — тут же стали острова и скалы…

У Дебасика была подзорная труба. В неё Веля рассматривала бескрайнее море и корабли, проходящие мимо Ганы. Видны были и другие острова: на северо-западе от Ганы один совсем маленький, необитаемый и безымянный, голая скала с пещерой. На верхушке скалы жалкий кустик примостился, да крохотный намытый пляж, весь заваленный морским мусором. А вдали, на востоке, еле различимое в подзорную трубу, кудрявое от зелени королевство Скера Завоевателя. Вот бы увидеть короля ещё раз!

— Вскоре родила Ночь первых детей, назвала их Кит и Дельфин. Не захотели дети жить на суше, так как была она суха и бесплодна. Остались в Великих Водах и сказали: мы дети воды. Нырнул тогда Светлый День второй раз, схватил пригоршню тины, бросил на острова. Где упала тина — выросли лес и трава, злаки и лозы, семена и сочные плоды…