Тень предателя

— Я был там до шести и после, возможно, до восьми. Затем я взял машину и поехал в город поужинать в моем любимом ресторане — «Лас Палмас» на Четырнадцатой улице. Иногда я там встречаюсь с друзьями. Сделал два звонка, да, вот еще — пневмония у ребенка, я перевез его из приюта в больницу на Ленокс-авеню.

— Вы сами перевезли ребенка?

— Конечно, нет. Я вызвал карету скорой помощи.

— В котором часу это было, доктор?

— Было уже далеко за десять, когда пришла карета. Я опаздывал на собрание.

— Давайте вернемся назад, доктор. Вы отправились ужинать, скажем, в восемь пятнадцать.

— Примерно.

— Сколько времени вы провели в ресторане? Мы должны это проверить.

— Час, или около того. Это мой единственный отдых.

— А когда вы приехали в больницу?

— Без четверти десять. Чтобы попасть в город, мне нужно не менее получаса.

— Хорошо, доктор. А второй ваш звонок? Вы сказали, что сделали два звонка.

— Я остановился на несколько минут в похоронном бюро на Сто восемнадцатой улице в Лексингтоне, чтобы отдать должное семье моего друга.

— В котором часу, доктор?

— В десять тридцать.

— А начало собрания в котором часу и где оно происходило?

Впервые Корралес проявил раздражительность.

— В старом Испанском зале на Восточной девятнадцатой улице. Мое выступление было последним, к несчастью, я должен был выступить раньше, чем было намечено. Они потеряли деньги из-за изменений в программе. Пострадал и сбор средств тоже. Надеюсь, вы знаете причину собрания, джентльмены? Освобождение Кубы.

Херринг все записывал.

Теперь допрос повел Маркс.

— Доктор Корралес, у вас черный седан. Шевроле 1959 года?

— Да.

— Можете дать нам ключи?

— Зачем, можно спросить?

— Чтобы осмотреть.

— Я вас понимаю. Но, возможно, уже пришло время объяснить мне цель вашего визита? Мне кажется, я должен вызвать своего адвоката, если вы собираетесь продолжать.

— Решайте это сами, доктор. Был убит известный человек, недалеко от вашей клиники.

— Да, конечно, — промолвил Корралес, медленно откидываясь на стуле. У него был вид человека, который только сейчас понял, что все гораздо серьезней, чем он думал. — И совсем близко к тому месту, где я договорился оставлять свою машину. — Он вынул ключи из кармана и отдал их.

Перерро, взяв ключи, ушел.

— Немного необычная договоренность, вам не кажется? — продолжал Маркс.

— Совсем нет. Мне не повезло. Мою машину взломали.

— Пропало что-нибудь ценное, доктор?

Корралес заколебался.

— Да, лейтенант, хирургические инструменты.

Маркс услышал, как Редмонд хмыкнул: он предсказывал, что доктор обязательно придумает для них какую-нибудь историю. Маркс не сводил с доктора глаз и, склонившись над столом, придвинулся поближе.

— А носовой платок, доктор.

— Их было несколько — два или три в чемоданчике с инструментами.

— Вы сообщили полиции о краже?

— Я не сделал этого, и это меня тревожит. Физик был убит ножом, не так ли?

— Все было сделано со знанием дела.

Доктор посмотрел на свои руки.

— Я очень… встревожен, — повторил он.

Маркс бросил взгляд на Херринга: их самые дикие предположения, навеянные одной из фотографий Джанет Бредли, оправдались. Круг замкнулся.

— Почему вы не сообщили в полицию о такой серьезной пропаже, доктор?

Корралес провел языком по пересохшим губам.

— У меня нет лицензии на врачебную практику хирурга в США, лейтенант. Я боялся расследования в связи с этим.

— Когда у вас украли хирургические инструменты, доктор? — спросил Редмонд.

— Это было две или три недели назад.

— Вы заменили их новыми?

— Нет еще.

— Зачем же такие предосторожности с парковкой машины?

— Потому что в моей другой, патриотической деятельности… Вы не знаете, сэр, что такое быть патриотом-профессионалом. Я часто вынужден что-то хранить, чего нельзя носить с собой. Я буду откровенен, потому что ваши люди все равно узнают. Если бы вандалы, разбившие окно в машине в тот вечер, влезли в багажник, они обнаружили бы там целый арсенал.

Детективы какое-то время осмысливали эту неожиданную информацию. Тонкий ход, вспомнил Маркс. О том же подумал, видимо, и Редмонд, сказав:

— Не боитесь, что у вас в связи с подобным багажом будут неприятности, доктор?

Но не в связи с убийством, подумал Маркс. Кажется, построенная ими теория может рассыпаться. Придется вернуться к началу — на улицу, где Фицджеральд потребовал от них прежде всего найти банду, напавшую на Бредли, когда тот начал приходить в себя после удара по голове. Два разных преступления. Но как быть с показаниями мамы Фернандес: кто-то звал доктора. Однако Питера Бредли многие тоже называли доктором?

Впервые в допрос включился Херринг:

— Доктор Корралес, после понедельника вы покидали город?

Маркс увидел замешательство на лице доктора, в его взгляде что-то изменилось, но Корралес быстро взял себя в руки.