Тень предков

– Ты его дядя, единственный, кто защитит его и научит, как правильно жить. От тебя зависит, принесет он нам беды или нет. Это твой крест, воевода, не оставь мальчика, Святослав хороший, у него доброе сердце.

Скулди кивнул и погладил Святослава по голове мозолистой ладонью.

– Когда он вырастет, то станет лучшим воином, которого я когда-либо знал. Не усидеть ему среди нас, натура у него княжеская, да такая, что только у предков наших была. Великий завоеватель в нем, покоритель мира растет.

И тут Романов открыл глаза и схватил ртом воздух, как будто рыба, вытащенная из воды. Он попытался вскочить и бежать куда глаза глядят, но Скулди схватил его и обнял, прижав как сына к груди.

– Ну, ну, тихо, все хорошо, – вновь и вновь повторял Скулди, гладя его по голове.

А у Романова в голове крутилось только одно: я схожу с ума!

На следующий день Святослав к Аленке так и не пришел, провалялся в детинце, его знобило и тошнило, снова поднялся жар. Похоже, простыл в овраге. Успокаивая сам себя, Романов полагал, что именно этим и объяснялись те видения, что пришли ему в церкви. Все гуляли и веселились, наступило время разговенья, все наряжались в маски, ходили по дворам, пели песни и просили угощенье. Женихи заваливали снегом избы своих невест, золой посыпая дорожку к своему дому. Заваливали девчонок гурьбой, с друзьями, а вот разгребать утром придется одному, под неустанным надзором тестя. Девчонки гадали на женихов, кто, бросая сапожок за околицу, предварительно намекнув своему суженому, что неплохо бы ему пройтись вечерком под забором. Парни добросовестно исполняли свой долг, наматывая круги вокруг хаты любимой, лишь бы злой сосед не поймал сапожек его красавицы. Девки ведь суеверные, решит, что это судьба, и бросит Ваньку ради Встаньки – соседа, который вовремя подсуетился и поймал сапожок. Другие гадали более серьезно, вплоть до вызова чуров, по крайней мере, так говорили девчонки в своем кругу, рассказывая друг другу о результатах лотереи. Вот и Аленка тоже гадала в эту ночь, под пристальным надзором Пелагеи. Женщина велела девчонке надеть белую рубаху и взять три свечи, а сама прихватила с собой небольшой сверток и, тоже облачась в белую рубаху, повела Аленку в баню. В бане было душно и темно, совсем недавно истопили печь, и жар еще не успел сойти. В отличие от остальных бань в деревне, их банька топилась по-белому, в ней была каменная печь с трубой, а пол был выложен пилеными чурками. В одном углу в землю была вмурована широкая деревянная бочка, наполненная водой. Пелагея помогла Аленке расплести волосы и снять тулуп, оставив ее в одной нательной рубахе, после чего распустила волосы сама и разделась догола. Знахарка расставила по обе стороны от колоды три свечи и запалила огонь. Закончив с приготовлениями, она сняла с себя и дочки кресты и вынесла их в предбанник.

– Ну что, дочка, не передумала? А вдруг не понравится тебе твой суженый, али еще из-за кромки кто придет?

Аленка испуганно опустила голову. Страшно в омут смотреть, там же не только духи могут быть, но создания и пострашнее. Девчонка сжала ладошки и подняла голову. Ей нечего бояться, Святослав придет и разгонит всю эту нечисть. Он же гридень, с ним Перун, а тот никого не боится, это его боятся все.

– Не передумала, что дальше делать?

Пелагея загадочно улыбнулась и вынула из свертка маленькое серебряное зеркальце, наследство от прабабки.

– Вот, держи его и сядь у омута так, чтобы вода в зеркале отражалась. Напрямую в омут не смотри, утащит.

Знахарка встала с лавки и, зачерпнув из ведра воды, плеснула его на горячие камни. Пар с шипением поднялся вверх, окутав баню густыми клубами.

– Ну что, видишь что-нибудь?

Аленка внимательно вглядывалась в зеркальце, но видела только отражения огоньков свечей.

– Нет, маменька, ничего не вижу.

Пелагея сдвинула брови. А так ли мы все делаем, ничего я не забыла? А-а, точно!

– Отвар-то забыла, нако вот, выпей, – она протянула дочке маленькую склянку, которую та осторожно взяла в руку и выплеснула его содержимое в себя…

– И скажи: «Суженый-ряженый, покажись мне!»

От отвара у Аленки немного закружилась голова, но она послушно сделала так, как велела матушка.

– Суженый-ряженый, покажись мне, – прошептала Аленка, будучи на грани потери сознания от жара и сладковатого отвара.