Тень проклятья

Верещали элеконы, звонил городской телефон, попискивали электронные письма сообщая о том что пришли… Ирекк смотрел на адресатов и цифры на определителях, и отворачивался. Последним пришло ругательное письмо насчет отказа от предложения фирмы «Северная струна» перекупить альбом каких-то трех новомодных певичек (Как их – «Данетки?» «Конфетки», «Мине…» – эээ нет, так низко мораль Джериса пока не пала!). Письмо прислал его агент («Завтра его уволю» – подумал Токвис), Урфин Ройте, пожалуй единственный оставшийся настоящий друг. Остальные – всякие малознакомые личности из звукозаписывающих фирм и магазинов. Все были в панике, никто не знал что от него ждать. «Ха! Неужели кто-то меня принимает всерьез? Жаль, правда что не те кто должен» – подумал Ирекк и, рассудив, что все звонившие и писавшие – просто люди и поэтому подождут, пока он будет в состоянии общаться. Вот если бы на элеконе высветились имя и номер Творца – Ярта или Повелителя Низа Бессара… Тогда бы Токвис еще подумал бы. А так…

Записи кончились, за окном шумел дождь. Пить не хотелось, спать не хотелось, гулять идти тоже.

– Значит будет музыка – вслух решил Ирекк и поплелся в студию за своей верной гитарой. Вернувшись и сев на привычный любимый диван, он начал наобум перебирать струны. Постепенно просто мелодичное сочетание аккордов стало складываться в изящную выразительную композицию идеально подходящую к словам. Ирекк хриплым голосом начал петь:

По-над кладбищем дует ветер, да такой, что свеча не светит,
И с надгробий сдувает знаки лепестками увядших роз.
В этой ветреной круговерти помолись же Владыке Смерти,
Позови, разбуди, приветствуй и попробуй задать вопрос.
Если спящий в могиле этой удостоит тебя ответа,
Ты оставь благодарный лепет, но запомни его слова,
Расплещи над плитою масло, чтоб лампада твоя погасла,
И беги, следы заметая беззаконного волшебства.

Песня на стихи Арро Кая – великого поэта Эпохи Воюющих Королевств.

Единственная песня, написанная Эльтой, той самой, единственной его подлинной любовью. Сейчас ее нет в этом мире, но как ни странно эти воспоминания не приносили боли, а только умиротворяли измученную душу музыканта:

Если вспомнить потом посмеешь, если суть разобрать сумеешь,
В тихом шёпоте, в дуновенье этих ставших землею губ –
Ты пройдешь по чужому следу, но отыщешь свою

победу –В звоне золота, в лязге стали, в торжествующей меди труб.
Но коль ты не уловишь смысла, повторяя слова и числа,
Что умерший шепнул из гроба, коль забудешь их – берегись!
И отец твой, и дед, и прадед за оплошность твою заплатят,
Даже если давно истлели и рассыпались в прах и слизь.
Будешь дерзок иль осторожен – тот, кто был тобой потревожен,