Тень прошлого

Билл, белый как мел, покачал головой и повернул ручку. Вошел первым, посмотрел на Ричи. Через мгновение Ричи последовал за ним. Билл закрыл дверь, приглушив «Флитвудс». Ричи подпрыгнул от едва слышного щелчка собачки.

Огляделся, в страхе и снедаемый любопытством. Прежде всего отметил сухую затхлость воздуха. «Здесь давно уже не открывали окно, – подумал он. – Черт, да здесь просто давно никто не дышал. Вот что ощущается в этой комнате». От этой мысли по телу пробежала дрожь, он вновь облизнул губы.

Взгляд его упал на кровать Джорджа, и он подумал о Джордже, который сейчас спал под земляным одеялом на кладбище «Гора надежды». Гнил там. И руки его не сложили, потому что для этого требовались обе руки, а Джорджа похоронили только с одной.

В горле у Ричи что-то булькнуло. Билл повернулся, вопросительно посмотрел на него.

– Ты прав, – просипел Ричи. – Тут просто мурашки бегут по коже. Представить себе не могу, как ты решался заходить сюда один.

– Он б-был мо-моим бра-братом, – искренне ответил Билл. – И-иногда мне хо-хочется за-зайти, и в-все.

На стенах висели постеры, постеры маленького мальчика. Один изображал Тома Великолепного, мультяшного персонажа программы «Капитан Кенгуру» [142], прыгающего через голову, и тянущиеся к нему руки Крэбби Эпплтона, само собой, «прогнившего насквозь». На другом Ричи увидел племянников Дональда Дака, Вилли, Билли и Дилли, вышагивающих в своих кепариках с большими козырьками. На третьем – Джордж раскрасил его сам – мистер До останавливал транспортный поток, чтобы маленькие дети, направляющиеся в школу, могли перейти улицу. «МИСТЕР ДО ГОВОРИТ ВОДИТЕЛЯМ: «ПОДОЖДИТЕ»!» – гласила надпись на постере.

«Малыш не отличался аккуратностью, – подумал Ричи, – вылезал за контуры». И тут его передернуло. Другой постер Джордж раскрасить уже не смог бы. Ричи посмотрел на стол у окна. Миссис Денбро положила туда все табели с оценками Джорджа, наполовину раскрытые. Глядя на них, зная, что других уже не будет, зная, что Джордж умер прежде, чем научился раскрашивать плакаты, не выходя за контуры, зная, что его жизнь оборвалась окончательно и бесповоротно после того, как он получил лишь несколько детсадовских табелей и один – в первом классе, Ричи впервые в полной мере осознал, что такое смерть. Словно огромный железный сейф упал ему в мозг и остался там. «Я могу умереть! – в диком ужасе закричал его рассудок. – Любой может! Любой!»

– Ну и ну, – с дрожью в голосе вымолвил он. На большее его не хватило.

– Да, – прошептал Билл. Сел на кровать Джорджа. – По-посмотри.

Ричи проследил за пальцем Билла и увидел лежащий на полу альбом. «МОИ ФОТОГРАФИИ, – прочитал Ричи. – ДЖОРДЖ ЭЛМЕР ДЕНБРО, 6 ЛЕТ».

«Шесть лет! – взвизгнул его рассудок точно так же, как и чуть раньше. – Шесть лет навсегда! Любой может умереть, мать его! Кто угодно!»

– Он был о-о-открыт, – добавил Билл. – Ра-раньше!

– А теперь закрыт, – нервно ответил Ричи. Сел на кровать рядом с Биллом и посмотрел на альбом. – Книжки часто закрываются сами собой.

– Стра-стра-страницы – да, но не об-об-обложки. Аль-альбом за-закрылся сам. – Он повернулся к Ричи, его глаза на бледном лице стали совсем черными. – Но о-он хо-хочет, что-чтобы е-его о-открыли. Я так ду-думаю.

Ричи поднялся и медленно направился к фотоальбому, который лежал у окна, занавешенного тюлем. Выглянув, он увидел яблоню во дворе дома Денбро. На черной искривленной ветви чуть покачивались качели.

Ричи вновь посмотрел на фотоальбом Джорджа.

Сухое бурое пятно закрашивало торец, начиная с середины. Выглядело оно как разлитый кетчуп. И Ричи без труда представил себе, как Джордж рассматривает фотографии в своем альбоме и ест хот-дог или большой, залитый кетчупом гамбургер. Кусает – и кетчуп капает на альбом. Маленькие дети всегда все пачкают. Это мог быть кетчуп. Но Ричи знал, что это не так.

Он коснулся фотоальбома и отдернул руку. Какой холодный! Альбом долго, чуть ли не целый день, лежал под солнечными лучами, которые лишь в малой степени рассеивал тюль, но от него так и веяло холодом.