Тень прошлого

Забыв о данном себе и жене обещании выкуривать не больше пяти сигарет в день, Константин Андреевич залез в пачку и выкопал из нее кривоватую сигарету, откинулся на спинку кресла, глубоко затягиваясь и прикрыв глаза тяжелыми от усталости веками. Это дело необходимо как следует обмозговать, ибо сулило оно немало – как в случае победы, так и в случае поражения. При надлежащей раскрутке дело обещало получиться громким: скандал вокруг «Форта» не утихал уже с полгода, то вроде бы совсем затухая, то вдруг разгораясь с новой силой Так что, ущучив этого скользкого Григория Егоровича, следователь Лопатин мог рассчитывать в ближайшее время занять кресло прокурора: старику давно пора отправляться на пенсию, удить рыбу и чесать поясницу, вспоминая былые героические дни. В случае же неудачи…

Впрочем, о неудаче думать не хотелось, и Лопатин стал думать об Агапове – том самом Агапове, который во время прошлых выборов чуть не прошел в Думу, том самом, который за восемь лет практически на пустом месте, из ничего, построил крупнейшую подрядную фирму, которая мало-помалу прибирала к рукам уже и кремлевские заказы. Ходили упорные слухи, что Агапов этими заказами приторговывает за бугром. В слухи верилось: западные фирмы рвали подряды друг у друга из рук, и на месте Агапова мало кто удержался бы от соблазна пополнить свои валютные счета. Кто же поверит, что там, где он сам непременно украл бы, другой вдруг возьмет и не украдет?

Шалишь, подумал Константин Андреевич. Я в это тоже не верю. Тем более что впереди выборы, а избиратель нынче пошел сволочной – словам не верит, подавай ему деньги.., прямо сейчас и как можно больше. Так что если допустить, что наш Григорий Егорович брал (и берет) взятки от зарубежных субподрядчиков, то и господин Иргер получается довольно интересной фигурой. Не бывает так, чтобы генеральный хапал обеими руками, а главбух ничего не знал. Знал, наверняка знал, и знал много… Любой на месте Агапова задумался бы: а не прибрать ли Михаила нашего Наумовича от греха подальше, пока не проболтался?

– Хе, – потирая руки, сказал Константин Андреевич фиолетовой папке – Хо!

Усталость как рукой сняло – он был бодр и готов к действию. Впрочем, посмотрев на часы, он несколько увял: рабочий день давно закончился, а вместе с ним закончилась рабочая неделя. Господин Иргер, надо полагать, уже освоился на том свете – как-никак, с момента его смерти прошла ровно неделя без каких-нибудь полутора часов. Константин Андреевич раздавил в пепельнице окурок, захлопнул фиолетовую папку с делом Иргера и, не вставая, спрятал ее в сейф: Михаилу Наумовичу больше некуда было торопиться, а следователь Лопатин нуждался во времени для серьезных размышлений. Тесноват кабинетик, привычно подумал Константин Андреевич, запирая дверцу сейфа. Пора переезжать, ох пора!

По самому краю сознания теплым солнечным зайчиком скользнула в высшей степени соблазнительная мысль о том, что за плоды его размышлений, подкрепленные доказательствами, господин Агапов мог бы без раздумий отвалить немалую сумму, но Константин Андреевич, хоть и не без усилий, прогнал эту провокационную мыслишку прочь. Как человек опытный, он знал, что шантаж, при всей его несомненной доходности, является очень опасным бизнесом. В данном же случае, если его догадкам суждено подтвердиться, риск становился просто смертельным: господин Агапов мог заплатить шантажисту пулей. Возможно, это и послужило причиной смерти Иргера.

– Ладно, – сказал следователь Лопатин своему облупленному, давно нуждавшемуся в покраске сейфу, – там видно будет. Пора к пенатам.

При воспоминании о пенатах он слегка поморщился – почти незаметно даже для себя. На эти выходные мадам Лопатина запланировала поездку на дачу, а Константин Андреевич с гораздо большим удовольствием пережил бы острый приступ дизентерии, чем одну такую поездку: к числу ковырятелей земли он не относился и возвращался из своих земледельческих экспедиций совершенно разбитым. Когда-то в минуту слабости уступив жене и приобретя дачный участок, он потом бессчетное число раз проклинал себя за это. Впрочем, проклинай не проклинай, а для того, чтобы не уступить напору мадам Лопатиной, требовалась стальная воля древних землепроходцев и немалое мужество, которым Константин Андреевич, как это ни прискорбно, не обладал в достаточной степени.

Кряхтя и вздыхая, следователь прокуратуры Лопатин выбрался из-за стола, набросил на плечо ремень сумки и покинул свой кабинет, заперев его двумя оборотами ключа.