Тень прошлого

Потихоньку, чтобы не разбудить весь дом, зацепившись за что-нибудь, Челис спустилась по лестнице. Конечно, где-то на втором этаже тоже должен быть телефон, но ей непременно «повезет», и, открыв не ту дверь, она очутится в спальне Бенджамина. Только этого ей и не хватало. Она с трудом разглядела дорогу к библиотеке и безошибочно отыскала дверь. Чтобы не выдать себя, она автоматически закрыла ее за собой, надеясь, что точно запомнила, где здесь выключатель.

Свет вспыхнул за секунду до того, как она нащупала выключатель. У нее перехватило дыхание и подкосились ноги, когда за письменным столом с кожаным покрытием она увидела фигуру Бенджамина. Одна его рука лежала на бронзовой лампе, в другой был бокал с виски, и он не перестал покачиваться даже после того, как сама Челис вновь обрела равновесие.

Широко раскрыв глаза, она отпрянула, но было уже поздно. Резко бросившись вперед, он вырос позади нее и оперся рукой о закрытую дверь.

– Ты искала меня, Челис?

Он говорил еще более скрипуче и протяжно, чем обычно, и едва ворочал языком. Челис не могла понять, это от усталости или от виски.

– Я думала, ты уже спишь.

– Неужели? – Насмешливые искорки в его глазах пронзили ее, словно беспомощную бабочку. – А здесь ты что делаешь? Забралась в постель Папы Медведя, а там оказалось уж-жасно скучно и одиноко?

– Не груби! – Ее сердце под невесомым шелковым одеянием бешено колотилось. Она принялась нащупывать дверную ручку.

– Не груби. Да-а-а.., вот, значит, как! А я-то удивлялся, что вас всех так передергивает.

Он нагнулся, поставил бокал на стул и, выпрямляясь, слегка пошатнулся. Челис попыталась было, воспользовавшись моментом, улизнуть, но он поймал ее и притянул к себе. Взметнув глаза вверх, она увидела на его лице кривую усмешку, которая, впрочем, не скрывала чувственной полноты его нижней губы. Опрометчиво вскинув глаза еще выше, она встретила его тяжелый взгляд из-под набрякших век и резко отвернулась.

– Значит, я груб, – повторил он с ноткой обиды в голосе, которая прорвала слабое место в ее обороне. Бог знает, сколько у нее еще таких мест, он обнажал их каждым своим прикосновением. – Принцесса и пастух… Слушайте все, слушайте все! Леди Челис совершила смертный грех, переспав с человеком из низов. – Он сдавил ее руками и больно прижал к ее макушке свой подбородок. – Скажи, дорогая моя капризуля, на твоей алебастровой коже остался запах скотного двора? – Он запнулся на слове «алебастровой». – Боишься, что этот напыщенный, за которого ты собралась замуж, смертельно оскорбится, если из-за какой-то соринки заподозрит, что ты валялась в сене с косарем?

Отвернув голову, она выгнулась в его объятиях, чтобы взглянуть на него снизу вверх, но, испугавшись мысли, что он сможет прочесть признание в ее глазах, сокрушенно опустила лицо. По иронии судьбы сам факт, что он захотел напиться – от горечи или от смутного ощущения своей неуместности (хотя, Бог свидетель, этого и в помине не было), – делал его сейчас неожиданно ранимым.

А с этим она справиться не могла. Наглого, презирающего ее Бенджамина она осадила бы без труда. С чванливым сердцеедом, который куражится над очередной жертвой, разговор у нее был бы короткий и действенный. По крайней мере она на это искренне надеялась: разыграть оскорбленную гордость и праведное негодование было бы несложно.

Но теперь перед ней был другой Бенджамин. Этот человек, покачивавшийся от усталости и алкоголя, сжимал ее так, будто она вот-вот растворится и растечется у него меж пальцев, и против него у нее никакой защиты не было.

– Бенджамин, отпусти меня. Тебе уже давно пора спать.

– Не мог заснуть. Слушал-слушал этого твоего кичливого ублюдка, а потом не выдержал и пришел сюда, чтобы надраться как следует. Выпил две полные… – Он усмехнулся, глядя на нее сверху вниз, и она смогла лишь поднять руку и погладить его колючий воинственный подбородок.

– Ох, Бенджамин. Кто-то должен тебя уложить, но я одна вряд ли это сумею. Может, Перл?.. – Она зачем-то огляделась вокруг. В этом крыле дома вообще было пусто. – Нет, с Перл не выйдет, – пробормотала она. Крохотная экономка наверняка уже храпит в своих апартаментах.

– Не бойся, с тобой старина Бенджамин! Я тебе помогу. Как думаешь, вдвоем мы со мной справимся? – мрачно вопросил он. За эти несколько минут его речь стала еще более невнятной.

– Нет, я так не думаю! Тащить тебя вверх по такой лестнице – это все равно что вальсировать с бизоном! – Она засмеялась; смех ее был похож на рыдание. Она почувствовала себя обреченной, когда попыталась его поддержать, внезапно обняла его обмякшее тело и прижалась к нему.

– Тогда на тахту. Может, хоть туда доберемся. Ты, солнышко, просто свали меня на нее и иди спать… Я буду в порядке… – Он снова опустил голову ей на макушку. Его овеянное запахом виски дыхание разметало ей волосы, окутало теплом, и она закрыла глаза, отчаянно борясь с мучительным и непреодолимым приступом любви к нему.