Тень Пса

Я никогда не любил лазарет… Лежать на кушетке голым бревном, одетым лишь в халат пациента, и проходить все эти сраные «процедуры», предусмотренные инструкциями. На хрена, если здоровому солдату с первых секунд понятно, что он здоров?!

Нет, вру. Я любил лазарет… Но только когда за мной ухаживали молоденькие сестрички, у которых халатик едва сходился на так нужных рукам мужчины округлостях. И чтоб из-под белого чепца выбивались непослушные белые локоны, а пухлые губы всё время собирались в трубочку, сдувая их.

Блондинки, они всё-таки нежнее. Пальцы у них ласковее, взгляд добрее, и смешинки в глазах смешнее.

Не то, что у чёрствых и жестоких брюнеток…

Да твою ж псовую луну!

В мыслях так и висел чёткий образ Эвелины. Волосы цвета вороньего крыла, серебряный браслет с серым камешком на высоком лбу. И чёрные, внимательные глаза, смотрящие из глубин «иллюзии», которую я должен был бы уже забыть.

Я даже сам не понимал, почему до сих пор не мог избавиться от этих видений. Но Избранница так и не шла из головы, а гормоны так и гуляли в крови…

— Что за метод? — я тряхнул головой, чтобы вывернуться из Пашиного захвата.

Или, скорее, чтоб выбросить из головы видения о всяких выдуманных чернолунницах.

Пси-компенсатор на шее давил и создавал ощущение, что я и вправду «цепной пёс Федерации». Неприятное ощущение, тем более если учесть тот фактор, что этот ошейник убьёт меня при малейшем подозрении, что псионик сошёл с ума. Ну, ладно, всего денёк потерпеть…

— Новый метод. Правда, опасный.

Медик-калека, которого на базе все называли Корявым Псом, прошаркал к столику с инструментами, поскрипывая бионическим коленным суставом. Паша чуть вытянул голову в сторону, высматривая через стеклянные стены бокса, нет ли кого из командования. Потом достал из кармана пачку «Терминатора», на которой была нарисована луна — одна половинка белая, другая чёрная.

Корявый Пёс вытянул сигарету, зажал её между губами, вдохнул, и кончик сразу заалел. Одновременно вокруг сигареты воздух помутнел, словно замазывая очертания белого цилиндрика…

Курение не поощряется в Свободной Федерации, но власти же понимают, что борьба с вредными привычками должна иметь границы. Чёткие границы размытой оптической голограммы.

Паша Ковалёв поднял сигарету на уровень глаз и задумчиво посмотрел на мутную сферу вокруг неё. Стал водить из стороны в сторону, наблюдая, как сфера, оставляя за собой марево, пытается догнать выскакивающий из «поля цензуры» объект.

Корявый Пёс медленно выпустил дым, в котором «цензурная» муть слегка замерцала.

— Говоришь, не отпускают галлюцинации?

Я покачал головой, и медик кивнул своим мыслям:

— Видимо, это новый побочный эффект, для псионика нетипичный. Ты же знаешь, как устроена «иллюзия»? — спросил он.

Откинувшись на приподнятую спинку кушетки, я снова осторожно отогнал мысли об Эвелине. Нельзя злоупотреблять псионикой, когда у тебя на шее пси-компенсатор.

Вот чего мне действительно не хватало, так это чтоб кто-нибудь гораздо умнее меня объяснил бы, что за хрень творится с моей головой. И чтоб побольше заумных терминов, тогда сомнений вообще не останется.

От меня ждали хоть какого-то ответа, и я сказал:

— Ну, «иллюзия» — это виртуальная реальность, только сделанная на высшем уровне. Не как дешёвая капитская поделка…

— Не дешёвая, ага, — Паша криво усмехнулся одним уголком рта.

Другая щека у него была почти неподвижная. Вся его увечность — это результат неудачных опытов с псионикой.

— Потому что компьютер не может такое сделать, — медик покачал головой, — Тем более, настоящего псионика ведь не обманешь пикселями и кодами. Он сам разложит всю виртуальность на пиксели…

Вот уж действительно. Попробуй обмануть псионика, который чувствует пространство всеми семью чакрами.

Даже сейчас мне всё ещё казалось, что мир вокруг не настоящий. Видимо, из-за слишком длительного пребывания в медицинской коме. Побочный эффект, как выразился Корявый.

Я расслабленно лежал с полузакрытыми глазами, слушая и так известные мне подробности о работе капсулы, создающей «иллюзию». Что, по сути, процессором в ней является сам мозг псионика, умники лишь только корректируют программу… Ну, и задают сюжет испытания, если оно нужно.

Оттого и получается воображаемый мир настолько реалистичным, ведь нет предела человеческой фантазии.

— Обычно «иллюзия» ограничена. Ну, одной локацией, да и временем… — продолжал объяснять Паша, — Но в твоём случае, Косой, мы решили чуть ослабить имплант, дать больше потока пси-энергии.

— Зачем?

Я уже отвык от своих кличек. Косой, Заяц… Эх, как же приятно слышать родной глобо-рус. Не эти непонятные красногорские диалекты, привычные уху Василия, но насилующие мой мозг.

— После бомбёжки мы тебя нашли в поле, засыпанным горелой и расплавленной землёй. Думаю, Косой, ты спасся в режиме берсерка, потому что выбрал правильное место для спасения. Успел добежать до оврага…

Я поморщился. Ничего такого я не помнил, тем более, ещё и имплант сгорел вроде бы.

— Имплант у тебя сгорел, конечно, — Паша поёжился, — Там же ещё и новую бомбу применили. Ну, против псиоников.