Тень Пса

— Понял. Значит, слухи о Восточной Пустыне, куда ссылают некоторых Привратников, не просто так возникли?

— Не просто так. В Храме Первого Полнолуния знают очень многое о Привратниках, и это очень древняя система обучения. Там могут как раскрыть тебя, так и закрыть. Твоё «Вето», как ты догадался, это лишь малая часть той самой магии.

Я кивнул с довольным видом. Ну вот, хотя бы что-то прояснилось.

Если на меня наложили «магию Вето», значит, так было нужно. Это сделал одноглазый Филиппо, и, скорее всего, по поручению своего Верховного Совета. А может, наоборот, против их желания.

Ведь я не оказался в школе Привратников, и более того, чернолунники даже не знали о Василии до последнего. Да и сейчас не совсем знают — таскаются с пробиркой, не подозревая, чья там кровь.

Теперь понятно, что мне в эту школу Привратников точно не надо — там мои способности рассмотрят под микроскопом, и распорядятся, как им надо.

А я очень не хотел, чтобы меня «сломали».

Тут мне сразу вспомнились капитские допросные… Немногие псионики могли выдержать их пытки, и лучше уж сразу умереть в бою, чем попасть туда.

— Ладно. Филиппо, так Филиппо, — усмехнулся я, и напомнил, — А что насчёт изгнания Одержимого?

Внутри меня всколыхнулась злоба. Тёмный подселенец прекрасно слышал нас, и я был уверен, ещё будет пытаться помешать.

Афанасий бросил на меня быстрый взгляд, потом оглянулся на спящую Избранницу.

— Отшлёпай Незримая эту Эвелину, дочь неразумную, — вырвалось у него, — Болтает вечно, чего не попадя.

Некоторое время он смотрел на свою застывшую руку с ложкой, и тут я заметил, что его пальцы дрожат. Но старик взял себя в руки, сжал ложечку в кулак, и медленно выдохнул.

Он поднял взгляд на небо, рассветная половина которого уже окрасилась в малиновый цвет, и прошептал коротенькую молитву. Потом закрыл глаза, словно меня тут не существовало, и будто я не ждал от него ответа.

С другой стороны, я остро ощущал, что внутри старика шла борьба, не уступающая мои внутренним разборкам с Одержимым. Словно Афанасий решал, кидаться ему грудью на амбразуру, или же отступить обратно, в тёплую и уютную жизнь войскового священника.

Наконец, глаза старика раскрылись:

— Эвелина говорила тебе, что обряд изгоняет всех, оставляя лишь законного хозяина?

Я прикусил губу, потом кивнул:

— Да.

— Я не могу взять на себя такой грех. Убить Предтечу? Нет!

Афанасий замотал головой. Стараясь не смотреть на меня, он осторожно стал снимать с треноги котелок.

— Твою псину, старик, — не сдержался я, — Ага, значит, как кинжалом угрожать, так ты первый в очереди после неё?!

Я повысил голос, и проснулась Эвелина. Девушка осторожно, чтобы не потревожить Хромого, села и сонным взглядом уставилась на нас, широко при этом зевая.

Старик покосился на чернолунницу и стал оправдываться:

— Да, мы хотели убить Одержимого. Но я же не знал тебя тогда, сын мой! Теперь не смогу…

Я едва сдержался, чтоб не застонать от бессилия. То есть, иди с миром, Иной, и пусть твою душу Одержимый сожрёт, но рисковать твоей жизнью мы не можем.

Тут послышался сонный голос Эвелины:

— Если бы можно было как-то пересадить тебя, деверь, на время обряда. Или закрыть где-нибудь, ведь говорят, бывают артефакты.

— Какие артефакты, дочь моя? Это надо в Храм Первого Полнолуния…

— Зачем тогда вообще завели разго..? — начал было я, но тут же осёкся, — Погоди, что ты сказала?!

Я уставился на Эвелину. Так как раз тянула носом, вдыхая аромат малинового чая, как удивлённо вздрогнула.

— Я?

Я радостно кивал. Яркой, медленно затухающей вспышкой мой разум озаряла идея.

Ну, ты и тугодум, Тим, очковый ты пёс…

«Даже не смей, Иной! Ты сдохнешь прежде, чем попробуешь! Имя нам — Легион, и сила наша неизмерима!»

«В задницу пошёл», — коротко ответил я, сжав в ладони раскалившийся символ Чёрной Луны.

— Я не могу тебя убить, Предтеча, — оглянувшись на Эвелину, повторил старик и грустно вздохнул, — Я и там в городе не смог бы тебя убить, если уж честно.

— Так, не паримся, — по-деловому отмахнулся я, потому что мой мозг заработал уже на всю, — Итак, старый. Если я найду способ спрятаться, ты устроишь обряд?

Тот вытаращил глаза:

— Найдёшь способ?

— Да, чернолунная твоя душа!

— Ну-у-у-у мне надо долго молиться, потому что только духовная чистота перед Незримой позволяет выдержать обряд. И если я буду полон сомнений, то…

— Ты. Устроишь. Обряд?

— Да, — вздохнул Афанасий, мельком недовольно оглянувшись на Эвелину.

Та улыбалась, зачерпывая чай ложечкой из котелка.

Я как раз думал, не завалялся ли где в лагере никому не нужный оракул, когда в лагере послышались свистки. Вокруг потухших костров засуетились тени, солдаты стали вставать.

Меня кольнуло предчувствие, и оно не обмануло. В свете нашего костра появился усатый Хомяк и, широко улыбаясь, сказал:

— Ну что, вылунь, сбылась твоя мечта, глянешь сейчас на Царскую Гвардию. Едет, едет государь-то!