Тень «Райского сада»

Окошко ее грязной каморки, которую она снимала в жуткой припортовой конуре, выходило как раз на «Лестницу мертвых». И убийца, не церемонясь, выбрасывала трупы прямиком туда. Скатившись по ступенькам, они оставались внизу. Все было достаточно просто. И как раз из-за того, что все было так просто, долгое время ее не могли поймать.

И вот эту историю Андрей Угаров рассказал на занятиях по истории, где они делали практическую работу по краеведению! Зина до сих пор помнит, какой разразился скандал. Преподавательницу чуть удар не хватил еще в самом начале рассказа! Но Андрею каким-то чудом удалось дорассказать до конца.

В слезах и соплях старушка преподавательница побежала к декану, а студенты хлопали и улюлюкали от восторга. По тем временам рассказать нечто подобное в институте было невероятной смелостью.

«Проститутка», «серийные убийства», «секс» — все эти слова были запрещены в лексиконе студентов, и на них было наложено жестокое и веское табу. Чтобы нарушить его, необходима была отчаянная дерзость! И Угаров как раз обладал такой дерзостью. Зина поймала себя на мысли, что чуть было не сказала про себя «мой Андрей».

Он действительно был смелым, Андрей Угаров, тот Андрей, которого она никогда больше не называла своим.

Жалобы преподавательницы возымели действие, в аудиторию влетел красный декан, и начался скандал. За такое Андрея едва не выгнали из института.

Его честили на всех собраниях за антисоветскую пропаганду и моральное разложение, вместе с родителями вызвали к ректору, где Андрей достаточно резко заявил, что не прослеживает абсолютно никакой связи между антисоветской пропагандой, подрывом устоев советского общества и старинной одесской легендой из разряда страшилок. После беседы у ректора Угарова вызвали на допрос в НКВД.

А потом скандал как-то сам собой стих, и все прекратилось, как по мановению волшебной палочки. Но за Андреем закрепилась прочная репутация героя, и он немало гордился этим.

Их первый поцелуй был как раз на «Лестнице мертвых». Настояла на этом Зина, ей захотелось, чтобы он показал ей те самые знаменитые места. Они спускались вниз по плохо различимым в темноте ступенькам, а потом постепенно страх перешел в страсть, и эта горючая смесь подняла их над всем миром и очень долго держала на облаках. До тех пор, пока эти облака не пролились на землю кислотным дождем, который навсегда выжег прошлое Зины и остатки ее жизни.

Именно потому, что не все тогда в ее душе умерло под кислотным дождем, Зина согласилась помогать Андрею спустя десять лет.

Наконец показался нужный ей дом. Все это время она очень мало знала о его жизни. Обрывочные сведения поступали от общих знакомых, в основном, от однокурсников по институту. Впрочем, Андрей всегда был необщительным человеком и мало с кем дружил.

Родители его умерли, и он один обосновался в трех комнатах огромной коммунальной квартиры. Из-за этого Угаров страшно ругался с соседями и с управдомом, которые тщетно пытались отобрать у него хотя бы одну комнату и кого-то вселить. Но у Андрея появились мощные связи, и его оставили в покое. А потому он жил так, как и раньше.

Он так и не женился. Конечно, время от времени в его жизни появлялись различные женщины, но ни на одной из них он не был женат. Больше Зина ничего о нем не знала.

Она быстро прошла через двор, где рыжая толстая вислоухая собака грелась на мартовском солнышке, лежа на плитах, под серьезным наблюдением двух черных котов, которые не спускали с нее глаз, сидя поблизости. Картинка, типичная для одесского двора.

Зина быстро нашла нужный подъезд — как оказалось, все эти десять лет он не выходил из ее памяти, — свернула налево, почти под лестницу, и остановилась перед огромной резной дверью, возле которой было девять звонков.

Решение идти к Андрею и требовать объяснений было самым первым, что пришло Зине в голову после того, как она очнулась. К тому же, подсказывало ехидное, черное злорадство, которое всегда присутствует внутри каждого человека и время от времени появляется на поверхность в самый неподходящий момент, Угаров является опытным психиатром и быстро определит, если она сошла с ума. Ведь все это напоминало настоящее безумие: страшный пациент, разгром ее комнаты, труп неизвестной женщины, умершей от ножевого ранения. Может, всего этого нет, и она просто больна?

Среди девяти звонков Зина увидела табличку «Угаровы — К. И. и С. Ф.» и решительно нажала на кнопку. Константин Иванович и Софья Филипповна — так звали покойных родителей Андрея. Было примечательно то, что он так и не сменил табличку.

Нажала еще раз — никто не ответил. Попыталась снова — тишина. Зина решительно стукнула кулаком в дверь, игнорируя звонки. В этот раз она открылась. На пороге стоял босяцкого вида детина лет тридцати, в каких-то немыслимых штанах, с папиросой, свисающей из уголка наглого рта, и с наколками на все плечо.

— Тебе чего? — с интересом уставился он на нее.

— Мне нужен Андрей Угаров, — не растерялась Зина, — я звоню, не отвечает никто.

— Щас, постой, — хмыкнул детина, — я кореша его позову, а то я не при делах.