Тень Роксоланы

И Хюррем терпела. Собирала все силы, все мужество, вспоминала жалкий, потерянный взгляд отца вслед татарскому коню, за которым она в путах тащилась в рабство, деревянную луковку сельской церкви, сработанную местным мастером, что валялся в крови в тот день, сраженный татарской саблей, вольные луга, по которым она бегала девчонкой, болотные кочки в лесу, густо заросшие клюквой, сладкой после первых морозов… Она не будет визжать, как деревенские свиньи, которых татары, хохоча, били короткими копьями. Не будет мычать, как коровы, которые тащились рядом с ней в такое же татарское рабство…

– Я – Хюррем Султан! – ясно выговорила девушка. – Я – мать шахзаде, наследника династии Османов. Я – любимая жена великого султана Сулеймана! Аллаху Акбар! Субханаху уа Та’аля! Бог – величайший! Преславен Он и Возвышен!

– Ты пока никто! – гневно выкрикнула Вали де Султан.

Хюррем не обратила на нее никакого внимания, сосредоточившись на молитве. Боль становилась все обширнее, все темнее – лекарка разорвала плодный пузырь, схватила младенца за ножку, потянула, разворачивая. Хюррем вцепилась зубами в ремень, подсунутый служанкой, сквозь него шипела слова молитвы. Лекарка все шарила внутри, тянула, крутила, мучила… Вдруг будто лопнул туго надутый пузырь – боль исчезла, а тело стало легким, как пух одуванчика. Сквозь плавающий в голове густой туман Хюррем услышала пронзительный крик.

– Это мальчик! – сказала она. – Маленький шахзаде. Наследник Сулеймана.

И потеряла сознание.

Махидевран, услышав о рождении мальчика, неожиданно почувствовала себя плохо. Разболелась голова, заныл живот. Спазмы скрутили ее, бросили на колени перед тазом. Нежный кебаб из молодого барашка не пошел впрок султанше – ее мучительно стошнило, и рвота не прекращалась даже тогда, когда желудок стал выплескивать едкую желчь, смешанную со слизью.

Сулейман, в покои которого с радостной вестью вбежал дарюссааде атасы, лишь закрыл глаза и начал читать благодарственную молитву. Впрочем, он не чувствовал особой благодарности к Аллаху – слишком устал да душа изболелась, страдая вместе с любимой. Но за такое счастье положено благодарить, а если удача не отвернется, то сын вырастет достойным наследником Османов. Иншаллах!

Часть вторая Жаркий полдень Стамбула

Полдень летнего дня – дивное время, наполненное чудесами. Тени исчезают, все видится резко и ясно, но при этом колеблется в жарком мареве, изменяясь волшебным образом. Полдень обещает. В это время еще достаточно сил для свершения важных дел, впереди – много времени, и можно не только посеять, но и дождаться урожая, и собрать его, и даже возгордиться его обильностью. Все, происходящее в полдень, исполнено множества значений и никогда не является простым и прямолинейным, даже прямая линия, проведенная в полдень, может оказаться извилистой. Кратчайшие пути к цели намечаются в полуденное время, а затем оказываются окольными. Но главное, что они ведут к цели самым быстрым образом, несмотря ни на что. Полдень – это время побед, но должно быть запасено много сил, чтобы выдержать их тяжесть, ибо победы – это не только величие, но и наказание. Кому-то Аллах дарует победу, а кого-то наказывает ею…

* * *

Стамбул волновался. По рынкам и площадям гуляло множество слухов. Над иными смеялись, что они стали похожи на ослов, так высоко и широко развернулись ушные раковины, и при этом такая глупость посетила их обладателей– Ведь нельзя же верить всем слухам подряд!

О любимой наложнице повелителя, Хюррем Султан, говорили тихо, да и то – только с хорошими знакомыми, и при этом оглядывались, чтоб не услышал какой соглядатай. Это раньше о Хюррем Султан можно было болтать, что она-де тайная христианка, да окрестила старшего своего сына, да колдунья, которая приворожила султана. Теперь Стамбул притих. В то, что Хюррем Султан – колдунья, верили уже все без исключения. Иначе как могло случиться, что султан распустил гарем? Больше в Топкапы не было слышно смеха красавиц, не шуршали мягко гаремные туфли, шитые драгоценными камнями, по мраморным переходам золотого пути. Лишь прислуга шмыгала тихо, как мыши, да сама Хюррем Султан проходила, гордо подняв рыжеволосую голову – никого, кроме нее, не желал видеть султан рядом с собой жаркими ночами, ни с кем не делил взгляд на звездное небо.

Махидевран Султан – мать наследника Мустафы – могла видеть повелителя только издали. Валиде Султан оказалась не в силах перебороть рыжую рабыню и смирилась, управляя тем, что осталось от гарема. А султан не расстается с Хюррем, и уже поговаривают о том, что будет заключен никях – да где ж это видано, чтобы повелитель мира женился на женщине, которая была его наложницей?! Две сотни лет османские правители не заключали официального брака! Чем можно объяснить подобное, как не колдовством?