Тень рыцаря

Я хотел помочь им, но понял, что мне не хватит сил даже на то, чтобы подняться на ноги. Стоя на коленях, я отчаянно старался не упасть в грязь. Прежде я никогда не чувствовал себя настолько уставшим, даже когда нита действовала во мне на полную мощь. На миг я закрыл глаза.

Моя жена смотрела на меня.

Полагаю, что эта Эталия мне нравится, Фалькио. Она знает свое дело. Да к тому же разумна.

Я ей сообщу об этом, сказал я.

Она засмеялась. Ты и в самом деле знаешь о женщинах не больше, чем когда я была жива.

Может, тебе стоит поучить меня. Я протянул руку к ее лицу.

Она покачала головой. Нет. Достаточно. Хватит жить воспоминаниями и чувством вины. Пришло время отпустить меня, Фалькио. И оставить в покое твоего глупого короля. Хватит использовать мертвых, чтобы оправдывать живых.

Ее слова меня ранили, но Алина всегда говорила то, что нужно, а не то, что мне хотелось слышать. Мир вокруг меня разваливался на куски, а я хотел лишь одного – провести еще хоть несколько мгновений со своей прагматичной, прекрасной, отважной…

Нет, она была права. Уже хватит.

Тогда скажи это, Фалькио.

Я бросил последний взгляд на Алину, мою жену, мою первую любовь, женщину, которая сделала меня таким, каким я стал. Она права: пришло время становиться тем, кем я должен быть.

– Прощай, – прошептал я.

Открыл глаза и посмотрел на Кеста, но что-то случилось, потому что земля на удивление напоминала небо.

– Интересно, почему это парень, который только что потерял руку, стоит на ногах, а тот, кто ее отрубил, лежит на спине? – спросила Дариана.

– Поднимайся, – сказал Кест. Лицо его побледнело, но глаза смотрели ясно. Интересно, сколько леденца он принял, чтобы не лишиться чувств?

– Кест, тебе нужно…

Кровь уже немного просочилась сквозь бинты на культе.

– Сейчас на нас нападет тысяча рыцарей, Фалькио.

Дариана помогла мне подняться, и я посмотрел на поле, лежавшее перед нами. Маленькая, глупая надежда шевельнулась во мне: вдруг смерть Шурана заставит Черных табардов пересмотреть свои взгляды?

Вдруг кто-то из них придет и сообщит, что они сдаются мне без всяких условий?

По крайней мере, так обычно случалось в старинных легендах.

Но, к моему большому разочарованию – хоть мне и не хочется признаваться, но со мной происходило всегда одно и то же, – реальная жизнь не желала соответствовать моим ожиданиям.

Вместо того чтобы пасть на колени и умолять нас пощадить их жалкие жизни, рыцари лишь еще больше сплотились. Я поглядел на солнце, которое склонилось к самому горизонту, раздумывая, сколько времени осталось, прежде чем они перебьют всех нас. Час? Несколько минут? И я спрашивал себя, зачем им все это. Неужели тысяча рыцарей в самом деле бросится в бой против шестерых? Это того не стоит.

Я посмотрел на замок Арамор, где у ворот жались герцоги, окруженные собственной стражей. Когда начнется бой, они закроют ворота – которые вообще-то рассчитаны на то, чтобы сдерживать осаду, и любопытно было бы посмотреть, выйдет ли, – герцоги спрячутся внутри и будут ждать своей смерти. Я обратил внимание на то, что все они: герцоги, охрана и члены семей, которых они по глупости взяли с собой, – смотрели не на Черных табардов, а на нас.

– Что они там делают? – спросила Дариана.

– Надеются.

– На что?

Я обернулся к ней. Было что-то дьявольски привлекательное в ее ястребиных чертах и горделивой осанке. Она стояла, скрестив на груди руки и подняв вопросительно бровь, и выглядела так, словно собиралась, как обычно, доказать, что все, кроме нее, круглые болваны. Я улыбнулся.

А затем ответил на ее вопрос:

– Надеются, что старинные легенды правдивы.

– Это какие же?

– Те, в которых мы всех спасаем.

– Может, тогда нам стоит это сделать, – заметила Валиана.

Сердитый маленький красный шрам на ее щеке привлек мой взгляд: туда Герин втыкал иглу. Впервые я вдруг осознал, сколько ран и порезов получила Валиана за последние месяцы. Она была прекрасна, но красоту портили – нет, я не прав, красоту лишь подчеркивали доказательства ее храбрости и решительности.

Но дело было не только в ней, а в них всех. Кест пожертвовал рукой. Эталия отказалась от шанса на мирную, счастливую жизнь. Алина подошла к нам и прижалась к Эталии. Волосы ее были всклокочены из-за жуткой рамки, на щеках – следы слез. Предательство, страх и насилие разрушили ее детскую чистоту – с ней поступили еще более несправедливо, чем со всеми нами. Я слишком много времени провел с мертвыми и умирающими и никогда до конца не понимал, насколько сильно любил тех, кто стоял передо мной. Они заслужили лучший конец, чем гибель под копытами войска трусов в масках и черных табардах.

Они все смотрели на меня: друзья, враги, даже запуганные герцоги, которые прятались за воротами замка, – под тяжестью их взглядов я снова упал на колени.

Я не смогу этого вынести, мой король. Скажи мне, что делать. Несмотря на обещание, данное жене, я снова закрыл глаза, надеясь увидеть его самоуверенную улыбку и подмигивающие глаза. Хотел услышать его последний приказ или хотя бы еще одну из его любимых историй об отваге, чести и добродетели, которые неизменно заканчивались грязной шуткой.