Тень рыцаря

– Да, в то самое утро я был в Рижу. Я слышал, как он говорил. И я стал одним из двенадцати. Если вам нужны еще доказательства, то вот. – Он поднял руку и показал монету. Золотую с королевским знаком – короной с семью зубцами и мечом позади нее.

У меня пересохло во рту. Это была монета плащеносцев: обычно такие мы давали присяжным, которые, рискуя жизнью, обещали исполнить вынесенный приговор. Одна золотая монета могла прокормить целую семью на протяжении года.

По залу пробежал вздох восхищения.

– Значит, это правда, – сказал Джост, протягивая руку к монете.

Трубадур тут же спрятал ее.

– Каждое слово.

– Что ж, – сказал другой крестьянин, вставая из-за стола и оглядываясь на своих собутыльников в поисках поддержки. – Сдается мне, что человек с золотой монетой мог бы нас всех угостить, а?

– Нет, – возразил трубадур. – Настоящий присяжный никогда не расстанется со своей монетой. Я бы лучше собственную душу продал, чем отдал монету, полученную от плащеносца.

– И где же он теперь, твой герой? Живет в каком-нибудь замке с дюжиной женушек?

Сказитель посмотрел в нашу сторону, и я подумал, что сейчас он укажет на нас рукой, но тут женщина с гитарой вдруг сыграла фальшивую ноту, и трубадур вновь обратился к толпе:

– О том мне не ведомо, друг мой. И никому другому. Где бы он ни был, я молюсь, чтобы сегодня вечером Фальсио насладился теплой постелью, вкусной едой и добрым пивом. – Он поднял свою кружку. – За Фальсио даль Бонда!

Зрители тоже подняли кружки и хором прокричали:

– За Фальсио даль Бонда!

Я посмотрел на Брасти, который глядел на меня с издевательской улыбкой.

– Опусти свою кружку, идиот, – сказал я.

– А что такого? Мы прославились. И не как обычно – убийствами, трусостью или изменой.

Брасти оглядел зал, вероятно, высматривая рыжеволосую служанку.

– Не уверен, что слава Фалькио распространяется и на нас, – заметил Кест.

– Ты что, не помнишь? Мы были рядом, когда двадцать, нет, пятьдесят охранников герцога пришли за ним. Мы с тобой вступили в бой, и благодаря моему луку Фалькио был спасен. Я убил пятнадцать человек за первые пару минут.

– А скольких убил я? – спросил Кест.

Брасти поджал губы и посмотрел в потолок, словно подсчитывал что-то в уме.

– Двоих, – наконец сказал он. – Может, троих.

– Это…

– Хватит, – оборвал я.

– Ладно-ладно, – сказал Брасти. – Чего ты…

– Помалкивай.

Я пожалел, что не прислушался к истории, рассказанной трубадуром, с самого начала. Находился ли он в тот день в Рижу или нет, этого я не знал, но он точно не входил в число присяжных, иначе я бы его запомнил. Но больше всего меня беспокоило то, что Брасти прав. Впервые за много лет о плащеносцах рассказывали историю, не обвиняя при этом в трусости и предательстве. Меня удивило, что трубадур не боялся говорить о нас что-то хорошее на людях – более того, зрители ему аплодировали. Они с готовностью поверили в то, что я – герой, противоставший герцогам. Вряд ли бы Исолту эта история понравилась. Черт возьми!

– Что такое? – спросил Кест.

– Я понял, почему Исолт послал нас разбираться с деревенским бунтом.

– Из-за трубадура? Это же просто история, Фалькио.

– На этом все не закончится, – сказала Валиана. – Если такая баллада добралась до трактира на задворках герцогства, то скоро ее будут петь повсюду. Фалькио прав. Стали распространяться слухи, что плащеносцы возвращаются, и Исолт испугался, что простолюдины начнут снова восхищаться вами.

Восхищаться вами. В ее голосе и глазах сквозила грусть, потому что она не считала себя одной из нас. Я хотел как-то ободрить ее, но в первую очередь следовало разобраться с более важными делами, чем чувства Валианы. Я заметил горящий взгляд Дарианы и прочитал по губам: «Идиот».

– Восхищаться нами, – поправил я девушку и хлопнул ее по плечу. – Даже не думай, что тебе удастся остаться в стороне. Мы все варимся в одном котле.

Она слегка улыбнулась. Губы Дарианы прошептали: «Так лучше».

– Вот и отлично, – сказал Брасти, все еще пытаясь привлечь внимание хорошенькой служанки. – Мы все по уши, по уши в беде. Люди вновь нас полюбили. Что же нам делать?

– Ты не понимаешь, – объяснил я. – Именно поэтому Исолт послал нас сюда. Не для того, чтобы мы доказали, что можем вершить закон. Герцог хочет, чтобы мы подавили деревенский бунт, а он затем расскажет об этом целому миру. Он использует нас, надеясь, что мы собственными руками разрушим свою репутацию.

Брасти помахал рыжеволосой служанке, которая стояла у дверей, и, когда она улыбнулась, он встал.

– Беспокойся об этом, если душе угодно, Фалькио. Только не слишком долго. Это всего лишь история.

Брасти никогда не понимал, насколько могущественным может быть слово.

Глава одиннадцатая Деревня

– Может, снова вдохнем порошок дашини? – спросил Брасти. – Лучше уж бояться до смерти и бормотать, как безумец, обмочившись и наложив в штаны, чем это. Клянусь, это гораздо хуже.

– Что? О чем ты говоришь? – спросил я, но не издал ни звука.

Тогда-то я и понял, что наступило утро и меня в очередной раз настигли галлюцинации из-за паралича. И сколько они продлятся на этот раз?