Тень рыцаря

– Росет и Исолт часто враждовали, – сказал я, вспоминая слова Шурана в Карефале и во дворце. – В последнее время Арамор и Лут не слишком дружили, и все эти приграничные споры тому доказательство.

Кест усомнился:

– Думаешь, герцог Росет пошел бы на такое – подослал бы убийц к герцогу и его семье?

– Может, да, а может, и нет, но он наверняка знал врагов Исолта. В любом случае, у него все пойдет кувырком, если у Совета герцогов появятся причины предполагать, что он приложил руку к убийству герцога и его семьи.

– Думаешь, ты таким образом заставишь его поддержать Алину? А что, если Росет решит, что, встав на сторону Трин, он сможет больше не беспокоиться о Совете герцогов, и поймет, что ты блефуешь?

Я взял кружку и вылил последние капли к себе в глотку.

– Тогда нам придется бежать. И быстро.

Брасти захохотал.

– Значит, мы поедем в Лут и станем шантажировать тамошнего герцога, а если у нас не выйдет, сбежим. – Он повернулся к Кесту. – И люди все еще считают его самым умным из нас.

Кест ничего не ответил. Он смотрел куда-то позади нас – я сидел спиной к двери и сперва почувствовал легкий сквозняк, а потом услышал шаги мужчины и женщины, входивших в трактир.

– Странно, – сказал Кест.

Я оглянулся, чтобы посмотреть на новых посетителей. Молодой, красивый мужчина с темными волосами и короткой бородой. Невзрачная, крепкая женщина с гитарой в коричневом кожаном футляре.

– Святой Ганн, Смеющийся с костями! – воскликнул Брасти. – Кто бы мог подумать, что они тут появятся?

Мужчина заметил наши взгляды, рассеянно улыбнулся и кивнул, не в силах понять, где мы встречались раньше. Я вспомнил, что на постоялом дворе «Край мира» мы сидели в самом темном углу, когда он выступал, – видимо, он нас тогда даже не заметил.

Трубадуры подошли к помосту. Женщина положила футляр гитары на стул, открыла его и пододвинула стул поближе к огню, чтобы инструмент согрелся.

К нашему столу подошла служанка и поставила перед нами три миски с похлебкой.

– Серебряный «олень» за каждую порцию, – сказала она. – Еще эля принести?

– Мы не заказывали еду, – сказал Кест.

– Если останетесь на представление, то придется взять.

Я сунул руку в карман в поисках нужной монеты: не хотелось светить золотом в такой компании. Дал ей четыре серебряные монеты.

– Три за похлебку, а на четвертую принеси по две кружки эля каждому, – сказал я. Когда девушка потянулась за деньгами, я накрыл их своей ладонью. – А как часто эти двое тут выступают?

– Эти? Примерно раз в месяц или в два. Они странствуют по южным герцогствам по одной и той же дороге, как большинство трубадуров.

– А когда они были здесь в последний раз? – спросил Кест.

Служанка посмотрела в потолок, словно там был написан ответ.

– A-а, около… пару недель назад, если подумать.

– И как их зовут?

– Да мне-то откуда знать. Они же трубадуры. Приходят, играют, парень много пьет, пытается затащить меня в постель, а потом они уходят. – Она столкнула мою руку и забрала монеты.

– И часто ему удается? – спросил Брасти.

Служанка хитро улыбнулась.

– А тебе так уж нужно это знать?

Брасти улыбнулся ей в ответ, и девушка убежала на кухню. Отчего-то их флирт, пусть и ни к чему не обязывающий, вывел меня из равновесия. Эталия живет в Мерисо, меньше чем в пяти днях пути отсюда. Ждет ли она меня? Просыпается ли каждое утро, надеясь, что сегодня я к ней вернусь и мы… Лучше уж не думать об этом. Если и есть в этом мире хоть какая-то справедливость, то Эталия давно обо мне забыла.

– Они вот-вот начнут, – сказал Кест.

Я повернулся к помосту, когда гитаристка начала играть. И снова я восхитился тому, как аккорды сливаются в мелодию, как незаметно меняется ритм. Зрители по большей части не обращали на них внимания, занятые едой и питьем, но сказитель принялся мерить шагами помост, разминая руки и шею, словно перед кулачным боем.

Я снова почувствовал дуновение ветра, когда дверь открылась, и спустя пару мгновений услышал женский голос:

– Тысяча чертей, не говорите мне, что я три дня скакала по дорогам без маковой росинки во рту, только чтобы снова наткнуться на этого болвана с его дурацкими россказнями.

Я оглянулся – за спиной стояла Дариана.

– Говоря о болванах, – сказала она и улыбнулась нам.

– Не стой в дверях, Дари, холодно, – раздался другой голос, и мимо нее прошла Валиана.

Обе девушки устали с дороги. Грязные лица, пыльные плащи. Длинные темные волосы Валианы были собраны в пучок, отдельные пряди, выбившись, висели сосульками, падая на лицо. Короткие рыжевато-коричневые волосы Дарианы растрепал сильный ветер.

Они пододвинули стулья и уселись за нашим столом, расстегнули плащи. Одежда в беспорядке, рубаха Дарианы разорвана от воротника до середины груди.

– Насмотрелся? – спросила она, свирепо взглянув на Брасти.

– Просто проверял, не ранена ли ты.

Трубадур снова начал рассказывать свою проклятую историю, коверкая мое имя – хотя, впрочем, это была наименьшая из его ошибок. Валиана поставила стул между мной и Кестом, и почему-то я склонился и обнял ее, хотя после почувствовал себя болваном.

– Ага, видишь? – ехидно сказала Дариана. – Папа Фалькио скучал по тебе.