Тень Саганами

— Пауло, — практически нежно сказала она, — я знаю множество бывших рабов, понимаешь? Некоторые из них похожи на Джереми и Веба. Факт своего происхождения они несут как флаг и готовы забить его прямо в глотку вселенной. Он определяет, кто они такие. И они готовы вцепиться в горло "Рабсиле" прямо собственными зубами. Другие просто хотят сделать вид, что рабства не было вообще. А есть полно тех, кто не хочет притворяться, что рабства было, но хочет добиться всего самостоятельно. Они не хотят говорить о нём. Они не хотят, чтобы люди делали им поблажки, делали для них исключения из-за какого-то ложного ощущения вины. И они не нуждаются в жалости или в том, чтобы окружающие строили своё к ним отношение как к бывшим жертвам. Очевидно, я не удосужилась узнать тебя так, как следовало, или это не стало бы для меня таким сюрпризом. Но всё-таки я узнала тебя достаточно хорошо, особенно теперь, чтобы понимать, что ты один из этой компании твердолобых, негибких и упрямых. Тех, кто непреклонен в стремлении добиться успеха без нытья, без оправданий и без специальных скидок. Тех, кто слишком упрям для собственного блага и слишком, чёрт подери, глуп, чтобы это понимать. Типа грифонских горцев.

Хелен ему улыбнулась и Пауло, очевидно к собственному удивлению, улыбнулся в ответ.

— Может быть мы действительно похожи, — наконец произнёс он. — В чём-то.

— И кто бы мог подумать? — ответила она, сверкнув зубами в улыбке.

— Скорее всего, нам не повредило бы, если бы этот разговор состоялся раньше, — добавил он.

— Не-а, нисколько, — согласилась она.

— Тем не менее, полагаю, не слишком поздно начать всё заново, — заметил он.

— Нет, если только ты не ожидаешь, чтобы я отказалась от своей обычной упрямой, несносной и в основном поверхностной натуры, — сказала она.

— Не знаю, насколько это самоуничижение справедливо, — задумчиво произнёс Пауло. — Я никогда на самом деле не считал тебя упрямой.

— Как только я справлюсь с несвойственным мне ощущением раскаяния в том, что ошиблась в причинах твоего высокомерного поведения, ты за это заплатишь, — заверила его Хелен.

— Буду этого ждать со страхом и трепетом.

— Самое умное, что ты сказал за весь день, — зловеще заявила она, и они дружно расхохотались.

Глава 29

— Полагаю, Александра скажет, что и это не важно, — кисло сказал Генри Крицманн.

— Конечно, скажет, — фыркнул Иоахим Альквезар.

Они сидели на террасе виллы на берегу моря, глядя на догорающий над океаном закат. На кобальтовом куполе над головой только-только начинали вспыхивать звезды, на столе между ними были остатки легкого ужина, в выложенном из кирпича уличном камине горел плавник. Альквезар откинулся в шезлонге. В сумерках вспыхнула старомодная деревянная спичка и, когда он зажег сигару, вверх потянулся дымок. Крицманн одобрительно понюхал ароматный дымок и потянулся за пивом.

— Эта женщина начинает мне очень, очень не нравиться, — практически капризным тоном сообщил он, и Альквезар усмехнулся.

— Даже Бернардусу она не нравится, желает он в этом признаться, или нет, — сказал сан-мигелец. — Действительно, что в ней может нравиться?

Настал черед Крицманна горько усмехнуться, но в выпаде Альквезара была неприятная доля правды.

— Я просто не могу понять, как работает её мозг, — через какое-то время признался дрезденец. — Плохо уже то, что Нордбрандт и маньяки из "Альянса Свободы" взрывают и стреляют в людей почти наугад на Корнати, но все хотя бы сознают, что они ненормальные. Однако Вестман… — Он покачал головой, нахмурившись при воспоминании о докладах из Монтаны, прибывших только сегодня утром. — Вестман — это Старый Истеблишмент. Не изолированный ультранационалистский политик, а богатый, обладающий собственностью аристократ — или тот, кто играет роль аристократии на Монтане. И он умнее Нордбрандт. Она начала с бойни; он начал с шутки. Она продолжила дело убийствами и множественными взрывами; он продолжил взрывом штаб-квартиры одной из самых ненавистных в его родном мире инопланетных организаций… и по-прежнему проделал это, не убив ни единого человека. Он как, как…

— Как тот вымышленный персонаж из времен до расселения, о котором рассказывал Бранардус?

— Да, точно! — Крицманн энергично закивал. — Как там его звали… Багровый… Нет! Алый Первоцвет, вот как!

— Может быть и так, — сказал Альквезар. — Но, надеюсь, ты не сочтешь меня мелочным, если я замечу, что ни меня, ни других акционеров и директоров РТС не очень-то порадовал его выбор цели. Какой бы обходительностью и элегантностью он ни щеголял, занимаясь своими нечестивыми делишками.

— Конечно же, нет. Однако, — Крицманн прямо взглянул на него в свете масляных ламп, горящих на столе в уже полностью наступившей темноте, — и ты, надеюсь, не ожидаешь, что я пролью много слез над вашими потерями.

Альквезар остро взглянул на него, на мгновение насупив брови, затем фыркнул и покачал головой.