Тень Саганами

Джезич поколебался на грани протеста, но сдержался. Сдержался потому, что понимал логику занятой мантикорцами позиции. И потому, что для его звёздной нации было жизненно важно сохранить не просто сотрудничество с мантикорцами, но и их готовность к активной помощи. А ещё потому, что сам он был офицером спецназа полиции… потому, что слишком часто в своей работе ему приходилось попадать в ситуации, когда параметры и возможности были практически такими же, как те, лицом к лицу с которыми оказался здесь Качмарчик.

— Ладно, капитан Качмарчик, — сказал он наконец. — Я понимаю вашу позицию, и отношусь к ней с уважением. Полагаю, всем нам остаётся только надеяться на лучшее, верно?

Глава 45

— Боже мой, Айварс. — лицо оторвавшегося от чтения доклада Бернардуса Ван Дорта было бледным. — Тысяча тонн современного оружия?

— По оценке Качмарчика. — Терехов сидел за столом в собственном салоне и его лицо было столь же мрачно, как его голос. — Он может ошибаться в ту или другую сторону, но не думаю, что намного.

— Но, Боже милостивый, где они его раздобыли?

— Мы не знаем. И, возможно, не сможем узнать. У нас всего лишь пятеро пленных и трое из них в тяжелейшем состоянии. Доктор Орбан делает что может, однако он практически уверен, что по меньшей мере один из них не выживет.

— А каковы ваши потери? — поинтересовался Ван Дорт уже более сочувственным голосом.

— Двое погибших, один раненый, — отрубил Терехов. — Или некоторые из этих типов были самоубийцами, или они, чёрт подери, не представляли себе, что делают! Стрелять плазменными гранатами в подземном туннеле? — Он зло помотал головой. — Да, они убили этими гранатами двух моих морских пехотинцев, однако ими же отправили на тот свет как минимум пятнадцать человек своих — а может и больше!

Ван Дорт покачал головой, однако в этом движении читалось не недоверие, а сожаление о том, что он не может не поверить сказанному.

— Что нам известно об их потерях? — поинтересовался он затем.

— Пока что Тадислав подтвердил как минимум семьдесят убитых. И их число вполне может оказаться больше. На данный момент только его морпехи имеют снаряжение для проведения там поисковых операций. Проникнуть через огонь и жар без боевой брони или хотя бы скафандра невозможно.

Ван Дорт зажмурил глаза, пытаясь — и зная, что ему это не удасться — вообразить, что могло твориться в узких подземных туннелях, когда современное оружие превратило их в пылающий ад.

— Никак не пойму, что я чувствую, — сознался он, открывая глаза несколькими секундами спустя. — Это была бойня, — произнёс он и поднял руку ещё до того, как Терехов успел начать возражать против выбранного им слова. — Айварс, я сказал бойня, не зверство. Мы, по крайней мере, в отличие от них пытались дать им возможность сдаться. И если мы убили семьдесят или восемьдесят террористов, то это капля в море на фоне тысяч мирных жителей — в том числе и детей — перебитых ими и их… коллегами. Однако, это всё же… сколько? где-то девяносто с лишним процентов всех кто был на базе на момент нашего появления? — Он снова покачал головой. — Даже зная, кто они и что натворили, подобный уровень потерь…

Его голос затих, и он снова покачал головой, но Терехов только хрипло и резко рассмеялся.

— Бернардус, если вы хотите кого-то пожалеть, я могу подыскать вам несколько намного более достойных кандидатов!

— Айварс, это не жалость, а…

— Бернардус, я офицер Флота, — перебил его Терехов. — Да, я, конечно же, провёл двадцать восемь лет канцелярской крысой Министерства иностранных дел, однако я прослужил на Флоте одиннадцать стандартных лет до того и пятнадцать после возвращения. Я провел слишком много лет, разгребая последствия делишек подобных типов, и это оказывает влияние на точку зрения. Мы зовём их "пиратами", иногда "работорговцами", но если присмотреться к ним повнимательнее, то разницы с Нордбрандт и её живодёрами нет. Единственное отличие между ними, это оправдания, которые они выдумывают для своих кровавых дел, и лично я не собираюсь проливать по этим конкретным мясникам ни единой слезинки!

Ван Дорт вглядывался в суровое лицо своего друга. Наверное, Терехов был более беспощадным человеком, чем он сам — закалённым своей профессией и опытом. Всё равно, пусть даже и так, Ван Дорт знал, что его друг прав. Действия АСК поставили её членов вне закона. Какие бы извращённые оправдания для своих действий они ни придумывали, они использовали людей — мужчин, женщин и детей — как орудия. Как пешки, которыми легко пожертвовать. Как расходный материал хладнокровного, хорошо просчитанного замысла по деморализации и устрашению противника.

И всё же… всё же…