Тень Саганами

Райкович отвлёкся от ещё одной утомительной, наполненной сорванными голосами конференции. С момента ужасающей атаки прошло шесть часов, и новости становились всё хуже. По сообщению Бригиты Басаричек, командующей Национальной Полиции Корнати, число погибших перевалило за пять сотен, и вдвое больше этого было раненых. Количество пропавших измерялось тысячами, но кто-то из них — "Господи, пусть это будет большинство!" — скорее всего просто затерялись в суматохе, а не были погребены под обломками.

Скорее всего.

— Что ещё? — рявкнул Вук на своего помощника, чье имя он так и не запомнил. Он пожалел о своем тоне, как только произнес слово, но молодой человек, похоже, даже не заметил этого.

— Головидение, сэр. Сообщение от кого-то, кто взял на себе ответственность.

Райкович очутился в зале связи, совершенно не помня о том, как он туда добрался. Помещение было забито гражданским и облаченным в форму персоналом, и все смотрели на голодисплей в полной, потрясенной тишине. Они даже не заметили его появления, пока он не начал локтями пробивать себе путь сквозь толпу, как агрессивный крайний полузащитник, которым он когда-то играл в футбол.

Когда его наконец узнали, путь перед ним расчистился, и он оказался в первом ряду, глядя на экран, как и все остальные. Глядя на хорошо знакомое лицо той, кто была когда-то близким политическим союзником… и даже ещё более близким другом.

— … ответственность от лица Альянса Свободы Корнати. Мы сожалеем, что нас вынудили пойти на такую крайность, но мы не свернем с избранного нами пути. Коллаборационистскому режиму президента Тонкович и её приспешников не будет позволено уничтожить сувернитет нашего родного мира. Непристойно богатые предатели, чья коррупция и жадность привели к нищете на планете, причинили столько страданий столь многим корнатийцам, больше не получат прибыли от своих преступлений. Их план продать нашу планету тому, кто предложит большую цену, чтобы защитить свои бесчестные состояния, не пройдет. А иномирцы, которые хотят украсть наши души вместе с нашим законным достоянием, нашей свободой и правами свободных граждан суверенной планеты Корнати, найдут на нашей земле лишь смерть. Альянс Свободы — это карающий меч обманутых людей системы Сплит, и он не будет вложен в ножны, пока хоть один предатель находится у власти в нашем мире! Пусть те, кто любят свободу, присоединяются к нам, а те, кто боготворят рабство — боятся нас!

Она глядела из голодисплея, её темные глаза горели мессианским огнем, а её голос звучал с абсолютной убежденностью и искренностью. В этот миг до Вука Райковича дошло, что до этого она не находила своего подлинного призвания. Ни в предвыборной драке, ни в усилиях реформировать коррумпированную политическую систему, ни в выпадах и парированиях парламентских дебатов. Даже не в раскаленном горниле компании по аннексии. Но она нашла его сейчас. Это была борьба, которой она могла полностью посвятить себя, всё, во что она верила… всё, чем обладала или будет обладать. Он увидел этот пламень в её глазах и повернулся к полковнику Басаричек.

— Найди эту суку, Бригита, — резко сказал он. — Найди её… и уничтожь.

Глава 15

… с почтенным делегатом из Марианы, — грузный спикер, стоявший на подиуме, посмотрел на собравшихся делегатов Конституционного Собрания и покачал головой. — У меня нет сомнений в её искренности, не подвергаю я сомнению и безупречность её мотивов, — рассудительно продолжил он. — Тем не менее, факт в том, что она предлагает торговать исконными, тяжко завоеванными свободами во имя политической целесообразности. Я не могу подержать подобное предложение и делегация Новой Тосканы с сожалением голосует против.

Лицо Генри Крицманна не выдавало ни капли его эмоций. Такая невозмутимость давалась ему нелегко, но последние бесконечные недели здесь, на Флаксе, всё шло именно к этому. И, пожалуй, Бернардус и Иоахим были правы. Не было никакого смысла прятать то, что он чувствовал, раз каждый из присутствующих точно знал, почему Дрезден послал его на Собрание, но прагматичной необходимостью было сохранять внешнюю беспристрастность держа в руках молоточек председателя. И, возможно, ещё более важно было то, что у него была моральная ответственность быть беспристрастным в том, как он управлял этим Собранием.