Тень сбитого лайнера

– Я уже думал, не придешь. – Командир громко икнул.

– С какого перепугу? – Тарас заранее знал, что тот сейчас скажет.

– Не пойму, чего ты никак не сбежишь? – Гончарук потерял равновесие, но вовремя оперся кулаком о стол. – Я не пьяный! Нет. Я выпил много, но все под контролем! Мне можно. Сам знаешь, брата похоронил. А тебе теперь у меня места нет! Не могу я. Мне видеть тебя тошно!

– Ты же обещал перевести меня в войска, – осторожно напомнил Супруненко.

– Так и есть. – Гончарук кивнул. – На рассвете за тобой приедут.

– Разрешите идти? – Тарас выжидающе уставился на командира.

– Куда? – неожиданно вскинулся Гончарук. – К москалям? Нет, здесь будешь сидеть, под моим личным надзором! Будь моя воля, я бы тебя прямо сейчас к стенке поставил.

Тарас промолчал. Он знал, что Гончарука выведет из себя любой косой взгляд, какая угодно фраза, и тогда не известно еще, чем все закончится.

– Дневальный! – крикнул Гончарук.

Послышались шаги, и в дом вошел Климко.

Гончарук показал пальцем на Тараса.

– Забери оружие и под арест!.. Утром приедет представитель из… – Он поднял мутный взгляд, силясь проговорить нужное слово.

– Из аэромобильной бригады, – догадался Климко.

– Точно! Отдашь… – Договорить Гончарук не смог, округлил глаза, потом у него вдруг надулись щеки.

Он зажал рот руками, бросился к дверям, с грохотом скатился по ступенькам и стал издавать страшные гортанные звуки.

– Много выпил, – со знанием дела сказал Климко.

Они вышли из дома и прокрались мимо Гончарука, стоявшего на четвереньках.

– У тебя есть телефон? – оказавшись на улице, спросил Тарас.

– Есть, да не про твою честь, – заявил Климко, беря из рук Супруненко автомат. – Не велено тебе давать.

– Почему?

– Неблагонадежный ты. – Климко отсоединил магазин, закинул автомат Тараса на другое плечо и показал взглядом на блиндаж. – Иди, я тебя толкну, если что.

– Послушай, мне только узнать, как дома дела! – взмолился Тарас. – Если хочешь, рядом стой.

– Чего ты сейчас своих будить будешь? – неожиданно сменил тон Климко. – Ночь на дворе.

– Ты думаешь, жена спать сейчас может? Она волнуется. Я же неделю не звонил.

– Ладно, – неожиданно сдался Климко и запустил руку в карман.

Супруненко осторожно взял в руки мобильник.

– Живее! – зло прошептал Климко и толкнул его в бок.

Тарас торопливо набрал номер и прижал телефон к уху. Он был уверен в том, что ему если и дадут позвонить, то обязательно будут контролировать, поэтому заранее продумал, как говорить с женой, чтобы она поняла самое главное.

– Да, – раздался заспанный родной голос.

– Это я! Как у тебя?..

– Нормально! Где ты? Когда приедешь?

– У меня все хорошо, – быстро проговорил он и покосился на Климко, который с безучастным видом стоял рядом. – Ты вот что, поезжай, наверное, сейчас к Булату. Адрес знаешь. У него и огород, и все…

– Погоди! – Ладонь Климко легла на запястье Тараса. – Ты же обещал справиться как дела, и все!

– Булат – это мой брат. Он живет в деревне под Винницей, – громко, так, чтобы было слышно Олесе, сказал Супруненко.

– Я все поняла, – сказала она, когда он снова прижал телефон к уху. – Как ты?

– Нормально, скоро приеду.

Глава 23 Заговорщики

Уже наступили сумерки, когда в квартире, расположенной в старом доме на окраине Киева, собрались сотрудники, вызванные туда Федором Степановичем. Пока их было всего четверо. Или, может быть, уже столько?

Его тяготило, то обстоятельство, что подготовка к операции затягивала все новых людей. Их практически невозможно было использовать втемную. Провокация с пассажирским самолетом требовала серьезного подхода. Даже здесь, в рабочей группе, созданной на основании, как ни странно, всего лишь устного распоряжения заместителя директора СБУ, никто не знал задачу коллеги, сидящего рядом.

Еще совсем недавно Морочко работал с каждым индивидуально. Он заранее приезжал на одну из конспиративных квартир и вызывал туда кого-то из членов своей группы. Пообщавшись с ним и распрощавшись, подполковник приглашал следующего. После этого он менял квартиру или вовсе выезжал куда-нибудь на природу, где назначал встречу оставшимся. На все это уходила половина рабочего дня.

Теперь организация провокации с самолетом была главной и единственной его работой. Чтобы не вызвать подозрения у других сотрудников ведомства, остальное время Морочко проводил в управлении. Но этот способ не понравился начальству, пристально наблюдавшему за всем происходящим. Оно опасалось, что такой график может насторожить сотрудников СБУ, не задействованных в операции, и вызвать интерес у российских спецслужб. Поэтому Федору Степановичу было приказано до минимума сократить время консультаций и постановки задач. Напряжение и нервозность стали запредельными.

Директор СБУ даже впервые позволил себе негативно отозваться о сотрудниках американской разведки, которые давно и прочно обосновались в его ведомстве.