Тень сфинкса. Удар из зазеркалья

— Да, я рассказала ей обо всем, что произошло.

— Обо всем?

Даже если после такого вопроса цвет лица Фости- ны изменился, или она в недоумении вскинула глаза, он все равно не мог бы этого заметить. Она по-прежнему сидела перед ним, облитая слабым светом, и, видимо, не теряла самообладания. Ее ответ был простой отговоркой:

— Мне больше нечего добавить. Доктор Уиллинг, ведь вы — психиатр, не так ли?

— Да, это моя специальность.

— Поэтому Гизела и направила вас ко мне? Она на самом деле уверена, что все это — лишь игра моего воображения?

— Мисс Крайль, буду с вами откровенен. Гизела так не считает. Но об этом подумал я, когда она мне обо всем рассказала…

— Ну а теперь? Что вы скажете?

— Трудно сказать что-то определенное без проведения тщательного психиатрического обследования.

— Мое психическое здоровье никогда и никем не подвергалось сомнению, — горячо запротестовала Фостина. — Мое физическое состояние никогда не выходило за пределы нормы. Правда, я немного анемична, но я принимаю железистые соединения и витамины. Вы и впрямь считаете, что необходимо провести психиатрическое обследование?

— Все можно выяснить и другим, гораздо более простым способом, если только, конечно, вы на это отважитесь.

— В чем он заключается?

— Разрешите мне поговорить с миссис Лайтфут от вашего имени. Она обязана дать какие-то объяснения. Мне она может сообщить такое, о чем никогда не расскажет вам.

— Ах… — Фостина все еще оставалась какой-то незримой, несуществующей в этих густых сумерках, но голос ее выдал. Базиль так и не понял, была ли она оскорблена бесцеремонным отношением к ней со стороны миссис Лайтфут или же просто сердита на нее. Но чего же она боялась?

— Гизела говорила, что у вас нет ни семьи, ни близких. Это правда?

— Да. У меня действительно никого из близких не осталось, кроме мистера Уоткинса. Он был адвокатом моей матери. После ее смерти он стал моим доверенным лицом и опекуном.

— Он знает о случившемся?

— Мистер Уоткинс — старый, практичный человек, который не терпит неясностей. Но что определенного могла я ему сообщить, кроме того, что меня уволили без каких-либо объяснений на этот счет?

— Кто-то из нас должен повидать миссис Лайтфут. Либо он, либо я от вашего имени.

— Лучше, если это будете вы.

— Но такой шаг грозит вам серьезными испытаниями. Готовы ли вы?

— Я согласна. — В ее голосе, казалось, все еще гнездился страх, но и чувствовалась нотка отчаянной дерзости, последней вынужденной отваги робких людей, оказавшихся в ловушке. — Я готова к этому. Именно сейчас.

— Умница. Я зайду к вам утром, — торопливо произнес Базиль. — Сколько еще вы здесь пробудете? Несколько дней?

— Да, хочу воспользоваться представившимся шансом, чтобы немного отдышаться и прийти в себя.

— Ну а потом?

— Если мне удастся найти другую работу, поеду в Нью-Джерси. Мать оставила мне коттедж на берегу моря в Брайтси. Я могу перебиться там эту зиму.

— Надеюсь, вы не утратите благоразумия. Не сочтите меня нахалом, но… каково ваше финансовое положение?

— Во-первых, мне положено жалованье за шесть месяцев в школе миссис Лайтфут, во-вторых, у меня есть кое-какие сбережения. В общем, достаточно, чтобы протянуть несколько месяцев, если не транжирить деньги.

— И это все?

— К тому же в день своего тридцатилетия я унаследую от матери еще кое-что. Драгоценности. Большей частью — безделушки, но, по мнению мистера Уоткинса, там есть несколько весьма дорогих камней. Мистер Уоткинс готов выдать мне в качестве аванса часть их залоговой стоимости, если мне понадобятся деньги до осени следующего года. Мне исполнится тридцать в октябре.

— Почему вы не унаследовали и остальную часть вместе с коттеджем?

— Этот дом не представляет большой ценности, и мать передала мне его сразу, когда я автоматически получила право на наследство» достигнув совершеннолетия. Но несколько драгоценных камней являются моим единственным надежным капиталом на всю жизнь, и мать опасалась, как бы я их не продала и не растранжирила деньги, если бы получила их в наследство в незрелом возрасте, когда еще не умеешь по достоинству оценить такое достояние. Видите ли, когда она умерла, мне было всего семь лет. Она оставила мне достаточно наличными, так что я без хлопот могла закончить школу и колледж. На каникулы мистер Уоткинс обычно отправлял меня в летние оздоровительные лагеря за свой счет. У него не было ни жены, ни детей, и он на самом деле не знал, что со мной делать. Я помню свою мать. Это была очень красивая женщина с золотисто-каштановыми волосами, в накидке из тюленьей кожи, в белых перчатках на руках и фиалками, пришпиленными к муфте. Я совсем не помню отца, так как он умер, когда я была еще совсем младенцем. Я не раз интересовалась родственниками с его стороны. Пару раз спрашивала об этом мистера Уоткинса, но он всегда заверял, что у меня нет родственников ни с той, ни с другой стороны, и что я должна привыкнуть к мысли о своем одиночестве в этом мире.

— После встречи с миссис Лайтфут мне хотелось бы поговорить с мистером Уоткинсом. Как можно с ним связаться?

— Его контора находится на углу Бродвея и Уоллстрита.