Тень шпионажа

— У нас в Штатах, — заметил он как бы между прочим, — всем, кто служит в армии, запрещено говорить о служебных делах, Наверное, из — за традиционного страха перед шпионами. И военные стараются держать себя так, чтобы гражданские, как я, например, не участвовали в подобных дебатах.

— Пах! — непроизвольно вырвалось у капитана. — Мы не боимся призраков. Сегодня опытный шпион предпочитает риску чтение хороших журналов. В прессе он может почерпнуть все, что его интересует. Корреспонденты знают сейчас гораздо больше, чем секретные службы. — Он выразительно посмотрел на Элен, словно сделал ей особенно приятный комплимент.

— Мне это безразлично, — проговорила она тихо, не обращая внимания на его последние слова. — Мне безразлично, как будет завоеван Египет: быстро, как желаете этого вы, капитан, или не спеша, как предлагает лейтенант Андерсон. Это ничего не меняет, господа… — Она стремительно поднялась и, сделав несколько шагов к выходу, проговорила: — Спокойной ночи!

Я озадаченно посмотрел на Элен, быстро соскользнул с табурета и последовал за ней. Мне еще раньше, во время нашей дискуссии о театре предстоящих военных действий, бросилось в глаза, что она с трудом сдерживает волнение. Такой раздраженной я ее никогда не видел. Либо она тоже выпила лишнего, либо на нее отрицательно подействовали речи Жако.

Около лифта я догнал ее.

— Что с тобой, Элен? — спросил я. — Тебе, наверное, наскучили эти двое? Жако в самом деле невыносимый трепач.

— Не воображай, что ты лучше его, — выдавила она. — Вы оба хотите одного и того же, только он собирается действовать быстро, а ты медленно, но более расчетливо… Тут вы как — нибудь договоритесь. Сначала операция «Мэджик», потом «Гамилькар». Военная машина работает, не правда ли? А в результате под бомбами погибнут тысячи людей. Вы ведь не шутите!

— Вы, американцы, конечно же, останетесь в стороне! — вскипел я. — Во всяком случае, на этот раз… И будете умывать руки, ожидая конечных результатов!

Я был вне себя. Она здорово обидела меня, сравнив с этим Жако. И это после того, что было между нами и что нас связывало. Пока мы ехали в лифте, я подыскивал слова, которые могли бы побольнее задеть ее самолюбие.

А она вдруг проговорила:

— У тебя, Роджер, ботинки мокрые.

Я ничего не ответил, но перед дверью ее номера меня прорвало:

— Если на Суэцкий канал действительно начнут падать бомбы, некоторые из твоих соотечественников неплохо заработают. Цены стремительно подскочут, особенно на нефть. Жако и я, может, сложим свои косточки… А люди из Штатов, у которых есть небольшие скважины, как, например, у твоего отца, только усмехнутся.

Она растерянно посмотрела на меня, губы у нее задрожали.

— Тебе что, приснилось, будто у нас есть нефтяная скважина? Оставь меня в покое! Я не хочу тебя больше видеть! Боже, до чего же мне все это опротивело! — Она повернулась и, не подав мне руки на прощание, захлопнула дверь и заперла ее на ключ.

* * *

В последующие дни Уолпол из — за дождя сидел в отеле, так что не было смысла наведываться в Акротири и мне. Ведь если «почтовый ящик» существовал не только в воображении Тинуэлла, то его освобождали от содержимого лишь после того, как Уолпол что — нибудь туда клал. В отвратительном настроении я слонялся по отелю или сидел у окна и с тоской глядел, как струйки дождя быстро сбегали по стеклу.

В последний день сентября небо наконец — то прояснилось, солнце прорвалось сквозь тяжелые тучи, медленно уползавшие за горизонт, и вызвало обильные испарения от промокшей земли. Было воскресенье, но Уолпол все — таки поехал к своему раскопу, и вечером я опять залег в засаду. Духота стояла как в оранжерее. Уолпол приказал натянуть над раскопом громадный тент, чтобы ливень, чего доброго, не затопил канаву. Земля вокруг холма стала мягкой, и я без труда обнаружил его следы, следы его людей, и ничего больше. Только на берегу озера, возле римской крепости, виднелись чьи — то чужие отпечатки, однако с помощью карманного фонарика я не мог проследить, куда они вели. Как и прежде, я прождал напрасно.

Когда поздней ночью, усталый и перепачканный, я возвратился в отель, то прежде всего увидел в холле Элен. Она беседовала с капитаном Жако, который держал ее руку в своей, будто они только что вернулись с поздней прогулки по бульварам Никосии. Оба стояли ко мне спиной и не заметили, как я вошел. Разговаривали они по — французски, поэтому я мало что понял, но то, что я понял, мне совсем не понравилось.

— Изменить уже ничего нельзя, Жако, — говорила Элен. — Послезавтра я улетаю в Египет. Сегодня пришла телеграмма из редакции: меня командируют в Каир. Ну — ну, это вы как — нибудь переживете…

— Никогда! — клялся он, порывисто сжимая ее руки. — Правда, мы можем скоро увидеться там…

— Пожалуй, — ответила Элен как — то безучастно. — Это будет зависеть от того, благополучно ли вы там приземлитесь…